(Обрывки биографии)
Говорят и пишут, что 1939 году народ советский народ жил неплохо. То время я не застал, т. к. родился в 1940. Однако, просматривая архивные киноматериалы, вижу на праздничных демонстрациях тех лет весёлых, поющих и пляшущих людей. А это уже о чем-то говорит. Ведь искренне смеяться человека насильно не заставишь.
До великой Отечественной войны у нас была сплочённая; дружная семья – четверо детей с родителями жили в двух собственных домах, стоящих рядом. Был приусадебный участок и небольшое личное хозяйство – куры, утки, свиньи, корова…
Во время войны погибли все родственники, кроме нас с мамой – Горешняковой Анной Игнатьевной. Один дом был разрушен полностью прямым попаданием немецкой авиабомбы, другой повреждён. Тот, другой дом, был кирпичным, и в нём, по свидетельству соседей, останавливался генерал Паулюс, впоследствии ставший фельдмаршалом.
В первые годы войны немцы нещадно бомбили станцию Тихорецкая, т. к она была крупным железнодорожным узлом. Жители прятались кто куда – в подвалы, бомбоубежища. Любая канава или яма могли спасти жизнь во время налёта авиации. Во время одного из таких налётов пострадал и я.
Когда на город посыпались бомбы, мама упала в придорожную канаву и закрыла меня собой. Я, каким-то образом, высвободил ноги и стал болтать ими в воздухе. Небольшой осколок попал мне в бедро. Позже, когда немцы заняли город, один из немецких офицеров, живущих в нашем уцелевшем доме, отвёл меня в госпиталь, где мне была оказана необходимая помощь. И потом, часто подкармливал меня сгущённым молоком и шоколадом. А виной всему было моё имя - Генрих, которое для немцев было родным.
В раннем детстве я неудачно упал и подвернул голову. Появилась болезнь – кривошея. В 1945 году в Ростове мне сделали операцию, но неудачно. Не знаю как, но мама добилась в Москве приёма у Шверника (он в то время заведовал профсоюзами) и меня положили в одну из лучших московских больниц. Сделали операцию. Она оказалась удачной, но, в течение шести месяцев я вынужден был ходить в гипсовом корсете до пояса. Сколько было мучений! Тогда я уже учился в первом классе (школа N 37 на нашей улице). Ребята на меня смотрели с удивлением – человек в гипсе до пояса! Но, за все полгода нахождения в этой скорлупе, я ни разу не услышал от ребят насмешки или оскорбления. Наоборот, все старались помочь мне, кто, чем мог. Время было другое, люди - тоже.
Послевоенные годы были голодные и холодные. Под дом приспособили старую конюшню. Жили без отца, т.к. после войны он в семью не вернулся. Мама работала зубным врачом в ж. д. больнице. Жили бедно, но не голодали.
В 1947 году пошёл в школу. Обучение было бесплатное, иногда даже детям из малообеспеченных семей выдавали материальную помощь в виде галош, или отрезов материала на рубашку. Помню, на наш класс, в котором училось тридцать два человека, выдали две пары галош. Мне галоши не достались, и я по этому поводу переживаю до сих пор.
А ещё в то тяжёлое послевоенное время многим семьям платили и пособие за погибших родителей.
В школе было много бесплатных кружков и секций, хорошая библиотека. Я был активным читателем, как школьной, так и двух городских библиотек. Читал запоем. Днём, ночью, в школе, на переменах, во время обеда и ужина. Помню, ещё в первом классе пошёл в библиотеку, взял книгу сказок. Пока дошёл до дома, прочёл её. Снова вернулся в библиотеку, думал, меня там похвалят, как образцового читателя. Но этого не случилось. Наоборот, меня хорошо отчитали и заставили завести тетрадку, в которой я должен был вкратце излагать материал прочитанных книг.
Большой популярностью у мальчишек пользовался местный стадион «Труд». Здесь почти каждые выходные дни проводились районные спортивные соревнования, или футбол – вход свободный. В городе также регулярно проводились сельскохозяйственные выставки – ярмарки. Для этой цели на рынке был построен ряд павильонов – каждый колхоз имел свой павильон. Но с хлебом в то время были проблемы, и, чтобы купить одну-две булки мы должны были выстаивать ночи напролёт у хлебных магазинов. У каждого на ладони чернильным карандашом был выведен номер. И, не дай Бог, было отлучиться и пропустить момент, когда очередь пересчитывалась. Тогда семья оставалась без хлеба. Хлеб возили в будках, запряжённых парой лошадей, и мы, ребята, издали завидев такую будку, сразу же выстраивались в живую очередь. В одни руки давали две буханки хлеба.
Вода была платная – пять копеек за ведро. На каждом углу стояла колонка, и рядом, в небольшой будочке сидел человек, принимающий деньги.
В городе, на заводах и фабриках была железная дисциплина. Так как в большинстве домов часов не было, люди поднимались в 6 часов утра по заводскому гудку. В семь каждый должен был быть на своём рабочем месте. За опоздание – выговор и строжайший разбор на месткоме. При повторном опоздании – 5 лет тюрьмы. В 1951 году по городу вели канаву для сточных вод. После завершения работ воды не пошли. Архитектора расстреляли, как врага народа.
В марте 1953 года умер Сталин. Было холодный и снега навалило по пояс. Люди ходили по тропинкам, проложенным в снегу. Везде висели траурные флаги, люди плакали на улицах, не стесняясь. Нас собрали в школе на митинг. Мальчишки утирали слёзы, девчонки рыдали навзрыд, некоторые теряли сознание. Горе было великое. Гудели паровозы, заводы, фабрики, машины. Один собачник, остановил свою будку посреди улицы, выпустил всех собак: «Амнистия».
В тот же день его арестовали.
При Советской власти во время праздников на всех домах обязательно вывешивали красные флаги. За этим строго следил участковый милиционер. Он также следил за уборкой жильцами домов территории в частном секторе.
Почти каждую весну мы с мамой ездили в Москву – за покупками. Билет, как сейчас помню, в купейном вагоне стоил 15 рублей (сейчас 5 300 рублей.). Чтобы как-то оправдать дорогу мы ходили в Москве по аптекам и покупали марлю. Накупим метров 120-150, а в Тихорецке мама продавала эту марлю на шторы и занавески. Дорога оправдывалась.
Летом дети всех желающих отдыхали в пионерских лагерях – за путёвку мама платила от 14 до 16 рублей. В пионерлагерях кормили хорошо, было весело, мы ходили в турпоходы и на экскурсии, играли в разные игры, проводили спортивные соревнования. Нам, как детям железнодорожников путёвки давали в пионерлагерь «Зелёный гай», расположенный в приморском посёлке Дидеркой. Здесь я, в тринадцатилетнем возрасте впервые влюбился. Девочку звали Наташа Сергиенко (по отцу - Огер), Потом, вернувшись в Тихорецк, я не раз встречал её на улице, но подойти так и не решился.
Однажды мы с товарищами, возвращаясь после школы, остановились рядом с милицией и о чём-то начали спорить. Вышедший на шум милиционер сказал, чтобы мы уходили, но мы не послушались. «Мы – свободные люди, где желаем, там и стоим». Нас отвели в дежурную комнату милиции, допросили и оставили на час. Когда милиционер вышел на минуту, я достал с полочки над дверью два бутерброда с салом, завёрнутые в газету. Мы перекусили. Хорошо, что этого никто не заметил, а то у нас и у наших родителей были бы неприятности.
В 1957 году я окончил школу. Хотел поступать в институт, но по новому закону в институт можно было поступать только тем, кто имел рабочий стаж не менее двух лет. Стажа у меня не было, и мама устроила меня на шпалопропиточный завод учеником слесаря. Работа была очень грязная, после работы я с трудом мог отмыть въевшийся в кожу креозот. На заводе я работал чуть больше года, потом связался с "дурной" компанией. Учился лазить по карманам, как-то украл велосипед. И если бы мама вовремя не уговорила меня поступить в Пятигорское медицинское училище, неизвестно, что было бы со мной дальше. Приехали в Пятигорск. На экзаменах я получил две уверенные тройки и стал студентом. Это случилось в 1959 году.
Писать о Пятигорске, значит, писать о Лермонтове. В то время я уже увлекался стихами и был в восторге от того, что хожу по тем же улицам, по которым когда-то ходил великий поэт. Часто бывал в музее Лермонтова, в гроте Дианы, в Цветнике. Много писал. Но в то время, мои стихи не шли дальше училищной стенгазеты. Жили мы с товарищем на квартире у одной старушки, недалеко от училища. Жили очень скромно. Часто приходилось голодать. Бывали дни, когда одну буханку хлеба и 100 граммов конфет "Горошек" приходилось делить на три части: завтрак, обед, ужин. Выручал погреб хозяйки, в котором хранился картофель. И хотя погреб закрывался металлической решёткой, мы нашли способ добывать картошку – сделали из проволоки пику, привязали к ней верёвку и закидывали эту снасть как удочку сквозь прутья решётки. Обычно улова хватало, чтобы приготовить обед или ужин. Правда, скоро нас разоблачили и с позором с квартиры выгнали, но мы особенно не отчаивались.
Ещё нас, студентов, выручали пирожки с ливером (настоящим ливером!), которые стоили 5 копеек. В училищной столовой обед стоил 30 копеек. В городских чуть дороже - 50. Но здесь были свои преимущества. С 1969 года хлеб в столовых стал бесплатным (входил в стоимость блюд) и был двух сортов: ржаной и белый. Ешь, сколько хочешь, официантка ещё принесет. На столах всегда были соль, перец, горчица. Чай без сахара тоже был бесплатным. Не помню, чтобы встречал нищих, или бомжей, милиция за этим следила очень строго. И это всего через каких-то двенадцать лет после ВОВ. Ежегодно было снижение цен на товары и этого снижения все ждали с большим нетерпением.
Денег на жизнь мне катастрофически не хватало. Что уж там говорить о покупках одежды или деликатесов? Два раза в месяц удавалось выкроить деньги на билет в кино (20-40 копеек). Раз в месяц ездил домой в Тихорецк, чаще в товарных вагонах. Мы, студенты, жили очень бедно, но всё равно это было самое счастливое время в моей жизни. Нашу группу сначала набирали как группу военных фельдшеров, потом в планах начальства что-то изменилось и мы пошли по гражданской линии. Каждый сентябрь нас отправляли работать в колхоз на кукурузу. Здесь, в 1960 году я ВПЕРВЫЕ в жизни попробовал сметану с сахаром. Помню, стакан этого лакомства стоил 50 копеек.
Продуктов в магазинах в то время было очень много. Они были натуральные, качественные, съедобные, по умеренным ценам. Таких продуктов сейчас и в помине нет. Колбасу сейчас лучше вообще не покупать - мало того, что цены «кусаются», так она ещё и несъедобна. Не всякая кошка или собака сейчас станут есть магазинную колбасу. Сыр тоже, не поймёшь, из чего сейчас делают.
В 1960 году я окончил медицинское училище и получил диплом фельдшера.
Радостный и счастливый возвращался я в родной Тихорецк. И тут, в поезде, встретил свою первую любовь. Звали её Света. Мы как-то сразу потянулись друг к другу, проговорили всю ночь. Расставаться не хотелось, но… Света дала мне свой адрес, подписала фотографию. Я вышел на перрон в своём городе, потом вернулся – оставалась ещё минута до отхода поезда, и поцеловал Свету. Это был, наверно, первый настоящий поцелуй в моей жизни. С каким нетерпением я ждал её письма! Наконец оно пришло, и этот момент был одним из счастливейших, который я помню.
Мой небольшой дом находился почти в самом центре города. Его окружал небольшой сад. Но Кубань, есть Кубань. В лесопосадках, расположенных вблизи города было много яблок, алычи, жердёл – это обилие фруктов нас очень выручало. В магазинах в большом количестве продавались варенья, джемы, различные виды повидла и просто протертые с сахаром абсолютно любые ягоды и лесные, и садовые, и фрукты. Заморских овощей и фруктов не было и в помине. Арбузы на базаре стоили 5-10 копеек за килограмм.
Рыбные консервы были абсолютно из всех сортов морских и речных рыб и без специфического запаха нефти. Печень трески после кильки в томате и бычков были самыми дешёвыми консервами и считались пищей самых бедных.
Вернувшись после окончания учёбы в родной город, я устроился на работу в Фастовецкую районную больницу. Направили меня фельдшером заведовать фельдшерско-акушерским пунктом в пос. Челбас, расположенный в 19 км от Тихорецка. Электричества здесь не было. О газе люди даже не мечтали. Медпункт располагался в полуразрушенной глинобитной хатёнке, больше напоминающей сарай. Рядом находились клуб и почта. Два раза в неделю в посёлок приезжала кинопередвижка, и её приезд всегда был для жителей Челбаса маленьким праздником. Большой радостью для меня были письма, которые я получал от Светланы из Ростова, где она училась в техникуме связи. Как-то она даже приехала ко мне в Челбас на целых два дня. Какой это был волнующий момент – фигурка девушки, идущей от вокзала. Я бросился к ней навстречу. Мне кажется, что счастье наше было бесконечным. Эх, молодость, молодость. С того момента прошло больше пятидесяти лет, но все письма Светы я храню до сих пор. Я продолжал писать и в это время в 1960 году близко сошёлся с талантливым поэтом Валерием Горским. Он ввел меня в литературное объединение нашего города, редактировал первые мои стихи, опубликованные в местной газете. В семье Горских я был частым гостем, и мы подолгу говорили с Валерой о литературе, поэзии и жизни. Иногда к нам присоединялся и Юра Кузнецов, гостивший в то время у своих тихорецких родственников. Через несколько лет Ю. Кузнецов уехал в Москву и стал преподавателем Литературного института. Как талантливого сейчас поэта его знает вся Россия.
В 1961 году меня забрали в армию. Служил я в Казахстане, в 30 км от озера Балхаш. Служба в армии, конечно, не мёд. Настоящая служба – это тяжёлый, изматывающий труд. Меня выручило то, что я был фельдшером и, в конце концов, попал служить в госпиталь. Но всё равно было трудно. Первые полгода Света писала мне письма еженедельно. Потом они стали приходить реже. Наконец, переписка прекратилась. Я очень переживал – ведь первая любовь без рубцов не заживает.
Через год службы в армии у меня появилась мечта – поступить в Военно-Медицинскую академию. И я занялся самообразованием. За время службы вновь прошёл всю школьную программу. Усиленно учил английский – через год занятий мог уже свободно читать газету на английском языке. В это время на полигон пришла разнарядка – направить одного человека для сдачи экзаменов в медицинскую академию в Ленинград. Мне повезло, направление дали мне. До экзаменов оставалось ещё три месяца, но времени на подготовку катастрофически не хватало. Каждую ночь до 4 часов утра просиживал над учебниками. Чтобы не заснуть, в графин с водой выливал две ампулы кофеина. Конечно, организм работал на износ, но, как мне казалось, цель оправдывала средства.
И вот я в Ленинграде. База, где мы сдавали экзамены, находилась далеко за городом, в каком-то лесопарке. Экзамены я сдал без троек, набрал 17 баллов – их хватало, чтобы попасть в число студентов. Но вмешался глупый случай, который изменил всю мою жизнь. Перед последним экзаменом я всю ночь просидел за учебниками и, чтобы не заснуть, по старой привычке выпил флягу с крепким чаем и сгущённым кофе. Экзамен сдал хорошо, но как только вышел из экзаменационного зала, по динамикам прозвучала команда: "Группы такие-то – на медкомиссию". Всех врачей я прошел успешно, а вот терапевт заявил: "У вас тахикардия (учащённое сердцебиение) - мы даём вам вторую группу по здоровью". И сколько я ни доказывал врачу, что я всю ночь занимался, что сердцебиение у меня от крепкого кофе, он остался неумолим. А при второй группе по здоровью надо набрать не 17, а 18 баллов. В академию я не поступил. Это была катастрофа, крушение мечты всей моей жизни. Трудно рассказать о том, что я пережил в то время. Пришлось вернуться в Казахстан и дослуживать оставшиеся полгода. Но полученные знания не пропали даром, а пригодились мне уже через год. Сразу же после демобилизации я без особого напряжения поступил в Кубанский медицинский институт. Было это в 1964 году.
Как я убеждался неоднократно, жизнь иногда любит красиво пошутить. Здесь нельзя не рассказать об одном случае, который произошёл со мной, когда я возвращался из армии. Последний отрезок пути от Краснодара до Тихорецка я ехал в электричке. Демобилизованный солдат, форма отутюжена, блестят начищенные значки, отливают золотом сержантские нашивки на погонах. И вдруг я увидел Свету. Она сидела рядом с каким-то матросом и держала на руках грудного ребёнка. Меня как молния ударила. Я не подошёл к ней, не поздоровался. Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, и трудно передать, что отражалось в наших взглядах. Муж Светланы через несколько минут вышел покурить в тамбур, я вышел за ним. Сначала мы курили молча. Потом я спросил его, откуда и куда он едет. Мы разговорились, и из беседы я узнал, что год назад он женился, недавно у них родился ребёнок, и они с женой едут в гости к её родителям. В Тихорецке я вышел… Сложная штука жизнь.
В Краснодаре я жил в общежитии, недалеко от рощи. Место было спокойное и тихое. Я гордился тем, что я студент мединститута и хотя часто пропускал лекции, учился неплохо. После первого курса поехал на целину в Казахстан. Здесь наш студенческий отряд строил школу. Конечно, строитель я был неважный, поэтому работал подсобником – мешал раствор, подносил кирпич, помогал поварам на кухне. После третьего курса устроился на работу в городскую больницу – брал ночные дежурства. Это было хорошей добавкой к моей студенческой стипендии.
На пятом курсе института, в 1969 году, познакомился со своей будущей женой. Свадьба состоялась в 1970 году. В этом же году я получил диплом врача и направление в город Мурманск, в траловый флот, о котором я мечтал.
В те дни я был счастлив по-настоящему. Но, как известно, счастье никогда полным не бывает. Это я понял, как только мы вышли в рейс. Первые шесть дней я не вставал с койки из-за морской болезни. Поваров просил приносить мне только солёную капусту и соленые огурцы. Уже потом они признались мне: "А мы думали, запил наш доктор".
О море можно рассказывать бесконечно. Свежий морской ветер, волны выше корабля, прекрасные и незабываемые восходы и закаты, лунная дорожка. Море надо видеть и чувствовать. Писать о нём можно только в стихах. И я писал.
Рейсы кораблей тралового флота длятся от 4 до 6 месяцев. За этот период если моряки и видят землю, то лишь издалека. Всё остальное время вода и вода. Каждый на корабле в свободное время занимается, чем может. Кто-то мастерит кораблики или что-то точит из пластмассы и кусков дерева, кто-то всё свободное время проводит за игрой в домино или шахматы. Я же занимался всем понемногу, вёл судовую библиотеку, много читал, пытался овладеть теорией стихосложения. Так продолжалось полтора года. Потом, как говорят, по семейным обстоятельствам, вынужден был оставить работу и уехать в Тихорецк. Вернувшись на Кубань, работал врачом в своем родном Тихорецке до 1977 года. Мечты о морских приключениях, о загранплаваниях меня не оставляли, и я всеми возможными способами пытался опять вырваться в море.
Мое упорство принесло свои плоды, и, наконец-то, я вновь нашёл работу судового врача, но теперь уже с правом выезда за границу. Работал в Жданове и Находке, много раз был за границей. Посетил Италию, Германию, Францию, Португалию. Даже берега Англии и Норвегии издали видел. Много было интересного, прекрасного, увлекательного. Больше всего я любил стоять ночные вахты со штурманом или старшим помощником. Ночи были разные: штормовые, грозовые, тихие, полярные и все незабываемые.
Наш танкер из Находки доставлял горючее для жителей Крайнего Севера. Заходили в Петропавловск, Магадан, посещали Сахалин, Камчатку, Чукотку. Через Берингов пролив пробирались среди полярных льдов на Певек и Колыму. Белые медведи, тюлени и моржи были нашими постоянными спутни¬ками. Они со своих льдин внимательно рассматривали наш танкер и даже не пытались убегать.
Но всё хорошее со временем кончается. В 1984 году окончилась моя морская одиссея, и я плотно закрепился на берегу. Работал в Тихорецке врачом, стал интересоваться травами и народными методами лечения. Познакомился со всеми окрестными знахарями, травниками и целителями. Со многими из них и сейчас поддерживаю переписку.
С 1984 года по настоящее время занимаюсь народной медициной и стихами. На момент написания этих строк мой литературный багаж составляет 119 книг. Из них 76 - по траволечению, 22 стихотворных сборников, около десяти книг прозы.
НЕБОЛЬШОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ
За последние 20 лет жизнь в России изменилась до неузнаваемости. Заводы, фабрики, колхозы и совхозы, всё то, что народ создал за годы Советской власти, стало предметом дележа, грабежа и раздела. Те, кто стоял ближе к кормушке, захватили и разделили между собой всё, что можно было разделить. В 90-ых годах появились первые миллионеры, к 2000 году их число утроилсь.
В настоящее время по числу долларовых миллиардеров мы занимаем первое место в мире.
ЕСЛИ СЕЙЧАС ПОСМОТРЕТЬ НА РОССИЮ В ЗЕРКАЛЕ СТАТИСТИКИ ЮНЕСКО, ТО МОЖНО УВИДЕТЬ, ЧТО:
Россия занимает первое место в мире по:
- разведанным запасам природного газа (32%);
- по добыче и экспорту природного газа (35%);
- по добыче нефти (и 2-ое место по ее экспорту);
- по запасам торфа (47%);
- по разведанным запасам каменного угля;
- по запасам минтая, крабов, осетровых в своей экономической зоне;
- по разведанным запасам железных руд (28%);
- по физическому объёму экспорта алмазов;
- по разведанным запасам серебра;
- по физическому объёму экспорта алюминия.
Но Россия впереди планеты всей и по другим показателям:
- по темпам роста долларовых миллиардеров.
- по числу детей, брошенных родителями;
- по абсолютной величине убыли населения;
- по количеству самоубийств среди подростков и пенсионеров;
- по смертности от заболеваний сердечно - сосудистой системы.
ПОЗАДИ ПЛАНЕТЫ ВСЕЙ МЫ ПО СЛЕДУЮЩИМ ПОКАЗАТЕЛЯМ:
- 62 место в мире по уровню технологического процесса (между Коста -Рикой и Пакистаном);
- 67 место по уровню жизни;
- 72 место по рейтингу расходов государства на душу населения;
- 97 место по доходам на душу населения;
- 127 место по показателям здоровья населения;
- 134 место по продолжительности жизни мужчин;
- 159 место по уровню политических прав и свобод;
- 175 место по уровню физической безопасности граждан;
- 182 место по уровню смертности среди 207 стран мира.
- : -
Образование за границей - намного дешевле обходится, чем у нас...
У них:
"Парижский университет Сорбонна - от 250 до 1000 евро в год (12000-50000)
Мюнхенский технический университет - около 1200 евро в год (55.000)
Берлинский технический университет - около 500 евро в год (25.000)
У нас
МГИМО - от 118000 до 290.000 рублей в год
ГУ Высшая школа экономики - от 145.000 до 313.000 в год
УРГУ(Екатеринбург) - около 100000 руб. в год на очном и и 80000 руб. на заочном отделении.
Дипломы 100 ведущих российских ВУЗов за границей недействительны...
Говорят, раньше был «железный занавес»? Нам, простым людям, жить он не мешал, и мы чувствовали себя более свободными, чем сейчас, когда занавес разобрали, а из оставшегося железа сделали металлические двери и решётки на окнах. От чего? От прежней жизни? Нет. От жизни настоящей.
Сейчас я в таком возрасте, что постоянно приходится сравнивать жизнь, которая была при Советской власти, и жизнь современную. Раньше билет в автобусе стоил 5 копеек, в трамвае – 3. Сейчас от 25 до 30 рублей. Цены повысились в тысячу раз! Повышение цен на общественный транспорт разобщает даже близких людей детей, внуков, родителей, живущих в разных районах города.
А почтовые услуги. Раньше конверт с маркой стоил 5 копеек, сейчас -25 рублей. Это ещё одна «занавеска» между городами и республиками. И, особенно это страшно для пенсионеров. При Советской власти мы постоянно обменивались посылками с родными из других городов и республик – было доступно.
При Советской власти образование и медицинское обслуживание были бесплатными. Конечно, на всё это мы сами и зарабатывали – с нас брали подоходный налог. Но зарплаты и пенсии тогда были выше, а цены на товары и услуги ниже, а налоги сейчас не меньше. Ежегодно, во время отпуска, я мог за мизерную плату, а то и бесплатно, съездить в профилакторий, санаторий, или в дом отдыха. Дети также могли отдохнуть в пионерском лагере.
Советская власть, хоть и недостаточно, но занималась жилищной проблемой. На каждом предприятии были очереди на получение бесплатного жилья. Хоть очереди и двигались очень медленно, но они БЫЛИ и многие всё же получили бесплатное жилье, в котором живут сейчас их дети. Как были счастливы люди, переселяясь из бараков и коммуналок в хрущёвки, которые так любит критиковать нынешняя власть. Сами ничего не сделали, так надо охаять то, что сделали до них. Чтобы получить хрущёвку, достаточно было только честно и добросовестно трудиться, получая зарплату. Ну и ждать, конечно.
Сейчас, чтобы получить квартиру, надо приложить голову, как сказал президент на встрече со студентами. Но, не могут же все быть бизнесменами, или предпринимателями – это глупо. В России сейчас создаются все условия для естественного отбора. Недоступность медобслуживания и высокие цены на медикаменты, программа «оздоровления» нации, совместно с решением проблемы жилья. Один из авторов перестроечных реформ публично заявлял, что некоторые, тех реформ не переживут. Экономические законы, как и законы природы, действуют стихийно – безжалостно. Так оно и случилось. Если раньше Гитлер проводил искусственный отбор, то сейчас идёт отбор естественный. Результаты как одного, так и другого идентичны и плачевны для конкретных людей! Хотя и обусловлены «благими» намерениями их авторов.
Раньше пустующих квартир не было. А сейчас, сколько пустых квартир, домов, кварталов и районов! Некоторые – предприимчивые имеют по несколько квартир, в которых никто не живёт – просто богатеи вложили лишние деньги в недвижимость. Ну, а зачем человеку два рта, два живота, две квартиры? Для народа придумали понятие «минимальная потребительская корзина», почему бы не рассчитать и максимальный потребительский контейнер». Во многих государствах введён высокий налог на роскошь. В России же, где миллионеров больше, чем в любой стране мира – для себя любимых такой налог не вводят. А ведь он принёс бы казне доход гораздо больший, чем от налога на всё остальное – нищее население.
Еще 30 лет назад партия решала все вопросы в стране. Тогда можно было сходить пожаловаться в райком или написать в редакцию какой-либо газеты. Если появлялась статья или фельетон, на них обязательно была реакция власть предержащих. Сейчас модно кричать: «Свобода слова, свобода собраний …» и т.п. На многих теле- и радиоканалах уже говорят что угодно – что хотят, а власть ноль внимания – зачем такая свобода, кому от неё польза – только болтуну. И жаловаться сейчас некому, кроме президента. Но президент далеко. И не хватит его одного на всех.
Средства массовой информации не устают повторять: «Сейчас все в России получили свободу!». Свободу? От чего? От понятий нравственности, доброты, человечности? На самом же деле я сейчас чувствую себя гораздо менее свободным, и внешне, а главное, внутренне. Выхожу в город – почти на каждом шагу шлагбаумы, турникеты, металлические двери, решётки на окнах, кругом охранники. Заходишь в магазин, в школу, в детские ясли, в поликлинику, в какую-нибудь конторку – тебя подозрительно обшаривают, хорошо если только глазами, а то и документ спрашивают. Неужели «демократия» означает рост агрессивности, враждебности и недоверия между людьми? Раньше в любом управлении в фойе у входа за столом сидела старушка – пенсионерка. Она встречала посетителей и объясняла, как пройти в нужный им кабинет. Сейчас, при входе в любое учреждение пристроен – тамбур, и вместо бабушки, сидящей на стульчике – бюро пропусков, два турникета и наряд из трёх-четырёх добрых молодцев.
Насчёт свободы внутренней – раньше я был уверен в завтрашнем дне, сейчас нет. Молодёжи этого пока не понять. Они начнут думать об этом, когда возникнет потребность в собственном жилье. И когда придётся оформлять пенсию. Ведь в большинстве частных организаций заработок выдаётся в конвертах.
ЦЕНЫ СЕМИДЕСЯТЫХ ГОДОВ ДЛЯ ЛЮБОЗНАТЕЛЬНЫХ
Давайте вспомним, чего и сколько можно было купить на советские рубли.
(1979 год)
На один Советский рубль можно было:
- заказать полноценный обед в столовой;
- проехать автостопом 100 км (1 копейка — 1 километр);
- выпить 33 стакана лимонада с сиропом;
- сделать 50 звонков из телефона-автомата;
- купить 100 коробков спичек;
- купить 5 стаканчиков «Пломбира», или 10 — молочного мороженого;
- 20 раз проехать в троллейбусе или на метро;
- купить 4 буханки белого хлеба (по 900-1000 г., а не такие, как сейчас);
- купить 5 литров разливного молока;
- 20 раз сходить в кино на дневной сеанс;
- купить 2 бутылки хорошего пива (еще и сдача);
- купить 8 пачек сигарет (Памир);
- к концу лета можно было купить на базаре 6 кг арбузов, или 3 кг дынь;
- 5 раз сходить в мужскую парикмахерскую, или баню;
- 1 рубль - стоимость суточного койко-места «дикарем» в курортный сезон на Юге.
Десять рублей — сумма, которую занимали до получки, она же — о которой не стыдно напоминать занявшему;
универсальная валюта за разные бытовые услуги;
огромная палка дорогой кооперативной колбасы;
дорогая техническая или настольная игрушка, типа машинки или бильярда;
Двадцать пять рублей — билет на самолет местных авиалиний;
Ленинград — Москва: 18 руб.
Ленинград — Новгород: 7 руб.
Ленинград — Псков: 11 руб.
два билета на поезд по маршруту:
Ленинград — Москва:
Купе 12 руб.
Плацкарт 10 руб.
Сидячий 8 руб.
Ленинград — Таллин 5 руб.
Ленинград — Рига 8 руб.
Студенческий билет: все цены делим пополам.
Белье: 1 руб.
Пятьдесят рублей — подростковый велосипед;
маленькая пенсия;
стипендия студента-хорошиста (обычная - 37 рублей);
Путевка (профсоюзная) в Приэльбрусье на 2 недели — 30 руб. 60коп.
студенту жить можно было месяц, правда, небогато.
Сто рублей - Многим иметь такую сумму в кармане можно было нечасто. Ведь это — билет на самолет на Юга (туда и обратно);
месячная зарплата бедного инженера - выпускника ВУЗа (точнее оклад в 120 руб.);
хорошая пенсия.
Главной особенностью цен того времени был не их уровень, а их стабильность. Феномен в том, что цены на всех промтоварах, начиная с коробка спичек, маркировались сразу на заводе - изготовителе. Где такое ещё возможно? Мы тогда не думали о том, что живём почти при коммунизме.
ЦЕНЫ НА АВТОМОБИЛИ В 1979 году
АВТОМОБИЛИ на 1982-1985 год
Бензин а-93 - 40 копеек
Заз -968М - 4500
Ваз -2101 - 5500
Ваз -21011 - 6500
Ваз-2104 - 7400
Ваз-2105 - 7700
Ваз-2106 - 9100
Ваз-21061 - 9000
Ваз-2107 - 8500
Ваз-21074 - 8900
Ваз-2108 - 8400
Ваз-21081 - 8340
Газ24-10 - 12000