4.
Шесть лет мне минуло, когда ушла
В мир лучший мать моя, её почти не помню.
Черты её мне видятся, размыты,
Но ярки, словно день, как будто мрамор
В каменоломнях солнечной Каррары.
И, дело странное, когда Пьету свою
Выстукивал я – образ материнский,
Её лицо в сознанье проступало.
Так проступает грунт сквозь краски слой,
Или рельефы тел сквозь твёрдый камень.
Потом меня корили, что юна
Мадонна, а Христос в своих годах.
Но разве мыслей чистота – и святость
Не дарят краски свежие чертам,
А телу – гибкость, грацию, упругость? –
Не придают движениям неспешность
И плавность даже в скорби материнской,
Немыслимой?.. Иисус же испытал
Все горести и страхи человека,
И только грех, навязчивый и тёмный
Ему неведом был – и годы
Его коснулись, как и всё земное
Небес касается... Мне кажется теперь,
Что все мои мадонны материнский
Имеют облик. Старое чудит
Порою сердце, ум, как брага, бродит.
То лаврами себя вознаградит,
То юный пыл в тех давних днях находит.