"Синтетическое скерцо"
А. Р.
Пейзажи синеют,
столбы и дома осенеют,
а люди — стареют.
Дороги вокруг обрастают плющом и уносятся вдаль.
Мы видим сомненья
разбитость известную, с нею
сливаясь, вернее,
предчувствуя явную бурю и грома поющую сталь...
На тучах клубится
рельеф, превращая их в лица.
И время пролиться
стремглаво-чугунной слезе из провалов дымящихся глаз,
где космос — иниций.
В его бесконечных границах
нельзя ни укрыться,
ни выдать себя за звезду, изменив монотонный окрас.
Но далее — сумрак,
похожий на грубый рисунок,
на выпуклость суток,
на ровно шагающий слог и слагаемых общую часть;
делимый рассудок
в столбце мировых пересудов,
побивших посуду
на кухне истории, сотые прячет, в миллениум мчась.
И ты среди этих
галантных, жестоких трагедий,
чей голос в расцвете;
и я, разукрашенный в фатум и вновь переученный жить;
в идеи одеты,
мы нового времени дети —
куда молодеть нам,
когда остаётся с закатом кружить и ловить миражи...
А долгие ночи
не ставят ни точек, ни прочерк.
И век, что окончен,
гудит в отдалении бездны; и время сгущается в миг,
в котором короче
столетье, чем час неурочный —
в котором нарочно
упал я на милую землю и к ней, как младенец, приник.
Я слушаю речи,
и вымолвить оные нечем,
и время не лечит.
Антенны вопросов находят заведомо ложный ответ.
Ты выпрямишь плечи,
зацепишь за локоть, где легче
держаться, где вечен
приют для осенних закатов, теплом междуручий согрет.
И профиль, кричащий
о том, что случается чаще
затмений на нашей
разобранной улице — это беззвучный для ветра сигнал:
истории старше,
он вновь обнимается с башней.
Пальто нараспашку
и надвое чёлку-стихию, чьи волны я в пальцы согнал.
Луна улыбалась,
как будто мою годовалость
изведала, малость
проникнув под кожу иголкой из ровнопостриженных слов -
нам вместе не спалось,
а по коридорам усталость,
и что-то осталось
толпиться у дальней двери и скрестись в деревянный покров.
Густые портреты
на стенах; коврово-паркетный
сезон... только где ты?
И всюду, включая посуду и прочий хозяйственный скарб,
звенит только это —
мотив мимолётный, бездетный;
и только квартетом
кровати, окна, тишины и стиха раздаётся тоска.
Пейзажи чернеют,
столбы и дома вышенеют,
а люди — бледнеют...
И мертвенно-тусклой картиной стекает реальность вокруг.
Но чувствуешь перед
собою таинственный берег,
и разум не верит,
и сердце колотится, дрожь доводя до пера и до рук.
16.10. - 25.10.2016