всё, к чему ты когда-либо прикасался
превратиться ил превратилось в скалу
именно поэтому я стараюсь ещё ненадолго остаться,
чтобы почувствовать твой поцелуй в свою скулу.
я не знаю, что ещё способно оживить моё сердце,
кроме твоих длинных рукавов и бесконечных ругательств,
и если бы я не мялась каждый раз, чтоб отличиться
мою грудь давно бы резали кончики твоих длинных пальцев.
и мне не хватит даже всей своей смелости для того,
чтобы начать исправлять хоть какие-то свои ошибки.
но каждый раз, когда я сморю в твои глаза, я вижу из-за кого
моё сердце рассыпалось на тысячи малых песчинок.
и мне было бы легче обвинять тебя в каждом твоем промахе,
в каждой твоей оплошности и неаккуратном слове тех дней,
я взрываюсь внутри и снаружи так, как раньше на порохе
разрывались мачты непригодных для странствий кораблей.
я честно стараюсь приоткрыть завесу тех тайн, что вокруг
обвиваются терновой проволокой около моего нутра.
но я теряю всю уверенность, параноя, что спасательный круг
потянет меня ещё глубже, до сущего дна.
и стараюсь смыть с себя всю ту грязь, накапившуюся изнутри
оттереть её со стенок советским кухонным кусковым мылом,
я пишу стихи в надежде на то, что месяца через два-три
мы будем вместе вспоминать о том, что когда-то было
с улыбкой на лицах, с в меру теплыми поцелуями на скулах,
с ритмично-сердечным бордовым аппаратом кровообращения.
я понимаю, что ты занят, судя по проверенным слухам,
и я все ещё храню надежду на свое спасение.