Пустынного пляжа касается тень,
булыжники тают в вечерней воде,
в кафешке на взморье звучит Yesterday…
Давай-ка присядем.
По-взрослому выдохнем дым из ноздрей,
попросим у стойки: "Дружище, налей",
сурово и скупо, как Хемингуэй,
как в семидесятом.
Царапнет струною года и лады,
и Ринго в финале ударит под дых,
оставив молчанье, одно на двоих,
глухое, как прочерк,
когда мы уйдём, до ногтей докурив,
давить мокасинами ноты олив,
и чувствовать как на прилив и отлив
жизнь будет короче.