Бреду по улицам и вглядываюсь в лица,
Мне этот мир и город незнаком —
Себя я чувствую незваным чужаком,
Как будто я — диковинная птица.
Им странен мой наряд, как власяница,
А сам себе кажусь я стариком —
И в горле застывает горький ком...
Но я иду — куда мне торопиться?
Мой посох стерт, и плащ покрылся пылью,
А за спиною — сложенные крылья…
Глядят с тоской потухшие глаза.
Вокруг — весенний праздник изобилья,
Зачем я здесь? — нет тех, кого любил я, —
Давно их приютили небеса.
1.
Бреду по улицам и вглядываюсь в лица,
Пытаясь отыскать тот нежный взгляд...
Не смог забыть — который год подряд,
Он мучает меня, ночами снится.
Весна — бурлит беспечная столица,
И ветер из колонн и анфилад
Выводит звуки сладостных рулад,
Вокруг толпа ликует, веселится.
А мне претит притворное веселье —
Воистину, в чужом пиру похмелье,
Мой взгляд не отдыхает ни на ком…
О, как скучны пустые разговоры,
Их смех похож на лай собачьей своры,
Мне этот мир и город незнаком.
2.
Мне этот мир и город незнаком —
Он для меня безводная пустыня,
В нем правят бал тщеславье и гордыня —
Я всем кажусь здесь нищим простаком.
Я в рубище пришел и босиком,
Величия былого нет в помине...
Но верую — и присно, и поныне,
Что напоен священным родником.
Мне кажется, стоял я у подножья
Горы Синайской, слушал слово Божье,
И очи мне засыпало песком.
Но слыша смех, пустые разговоры
На улицах Содома и Гоморры,
Себя я чувствую незваным чужаком.
3.
Себя я чувствую незваным чужаком,
Как будто прилетел с другой планеты —
Похоже, воды мертвенные Леты
Меня поглотят скоро целиком.
Я в мир явился вечным должником,
Мне не постигнуть бытия секреты —
Претят мне догм слепых апологеты,
Среди святош слыву еретиком.
Их храмы для меня — пустые склепы,
Их домыслы и вздорны, и нелепы,
Их вера — вавилонская блудница.
И я презрел их жаркие объятья,
В меня летят то камни, то проклятья —
Как будто я — диковинная птица.
4.
Как будто я — диковинная птица,
Что прилетела из садов Эдема,
На голове — из перьев диадема,
И всяк ее поймать скорей стремится.
Но с глаз долой спешу скорее скрыться —
Мне ни к чему их райская богема,
Их кровь черна — запекшаяся гемма,
А город — безымянная гробница.
Здесь не найти мне ту, о ком мечтаю,
Я гибну здесь и, словно свечка, таю —
Желаниям моим вовек не сбыться.
Ведь я для них лишь призрак, наважденье,
Исчадье, преисподней порожденье —
Им странен мой наряд, как власяница.
5.
Им странен мой наряд, как власяница,
Мои кровоточащие стигматы,
Во взгляде отраженные закаты…
Карающая грешников десница
Должна на этот город опуститься —
Им правят лицедеи, плутократы,
Развратники, лжецы и казнокрады —
Пусть Божий суд над ним скорей свершится!
Здесь не останется — ни улицы, ни дома,
Адептами Гоморры и Содома
Его судьба поставлена на кон!
Не оглянусь — жене подобно Лота,
Но мне чужда и слава Ланселота,
А сам себе кажусь я стариком…
6.
А сам себе кажусь я стариком,
Хотя весной бурлят во мне гормоны,
Но женский лик опаснее Горгоны,
И страшно перейти мне Рубикон.
Тяну свой воз по жизни бурлаком,
И мне чужда романтика Вероны —
Не удостоен нимба иль короны,
Любви не смог я возбудить ни в ком.
Прожив свой век в отчаянном безлюдье,
Я осужден на одиночество… Кто ж судьи?
Не вы ль в меня бросали грязи ком?
Горька судьба бездомного пророка,
Нет святости во мне, и нет порока,
и в горле застывает горький ком...
7.
И в горле застывает горький ком,
А слёзы катятся из глаз по дряблой коже,
Мой жалкий вид пугает всех прохожих —
Иной из них одарит пятаком.
Найду ль я свой покой на дне морском,
Когда злой рок несчастия умножит —
Мой след земной навеки уничтожит,
Залив водою, смешанной с песком.
Иду по берегу, тоскою обуян,
Передо мной бушует океан,
А в вышине диковинные птицы
Парят, как ангелы небесные, зане
Я слышу чей-то голос в вышине,
Но я иду — куда мне торопиться?
8.
Но я иду — куда мне торопиться?
Мне нет пристанища, и нет в сем мире дома,
Бреду во тьме — мне местность незнакома,
О, где главе усталой преклониться?
Кто даст мне хлеба иль воды напиться?
Мне ложем служит жесткая солома…
В минуты слабости, душевного надлома —
За помощью — к кому мне обратиться?
Как Агасфер, я одинок и вечен,
Весь мир ко мне жесток, бесчеловечен,
И прошлое не кажется мне былью…
Вокруг меня лишь зависть и интриги,
Но я устал нести свои вериги —
Мой посох стерт, и плащ покрылся пылью…
9.
Мой посох стерт, и плащ покрылся пылью,
И внешний вид зловещ и неопрятен.
Язык порою сбивчив и невнятен —
Я часто вою — просто от бессилья.
Но было время — высоко парил я,
Я был умён, хорош собой и статен —
Был молод я, богат и родом знатен,
А стол был полон яств и изобилья…
Но вскоре женщина — сосредоточье зла,
Змеей гремучей в сердце мне вползла,
И хладнокровью тотчас изменил я.
Но за любовь плачу большую цену —
Я пережил коварство и измену…
А за спиною — сложенные крылья.
10.
А за спиною — сложенные крылья.
Их прикрывают ветхие одежды —
Но нет во мне любви и нет надежды,
И сам себе давно уже постыл я…
Прошедши по земле сто тысяч миль я,
Мечтаю я сомкнуть усталы вежды…
Вокруг лишь фарисеи и невежды —
Бесчувственная, злая камарилья…
Их злые языки страшнее яда,
Им смерть моя — желанная награда,
Не тронет их сочувствия слеза…
Но нет уже дороги мне обратно,
Жизнь пролетела мимо безвозвратно,
Глядят с тоской потухшие глаза.
11.
Глядят с тоской потухшие глаза,
И боль не утихает в средостенье —
Я весь увял, как хрупкое растенье,
Мой лик напоминает образа.
Свой взгляд я устремляю в небеса —
Оттуда лишь придет мое спасенье —
Я верую в умерших воскресенье:
Мне слышатся родные голоса.
Я ощущаю радость близкой встречи,
Восстанет дух Мессии иль Предтечи!
Вновь за спиною вырастают крылья.
Мне слышен звук мелодии чудесной,
Взираю вниз я с высоты небесной,
Вокруг — весенний праздник изобилья.
12.
Вокруг — весенний праздник изобилья,
Вакхические танцы поселянок, —
Румяных дев и чувственных смуглянок,
Мне вспомнилась прекрасная Севилья!
Подумалось — не в рай ли угодил я?
А, может быть, я грежу спозаранок,
Ведь я никто — блаженный и подранок,
И мой удел — лишь схима, епитимья…
Но нет сомненья — я в садах Эдема!
Сверкает бриллиантов диадема,
И ангелов кружится эскадрилья…
Но и в раю мне нет успокоенья,
Меня терзают смутные сомненья:
Зачем я здесь? — нет тех, кого любил я…
13.
Зачем я здесь? — нет тех, кого любил я.
Я их не встретил среди райских кущей…
Великий Б-же, сильный, всемогущий,
Тебе я возвращаю свои крылья…
Вновь на земле… Повсюду степь ковылья,
И облака летят над тихой пущей —
И понял я, что нет мне доли лучшей,
Чем стать травою, ветром, теплой пылью…
Средь разнотравья сонмы насекомых,
Я их встречаю, как своих знакомых,
Внизу течет река, шумят леса…
Весенние вдыхаю ароматы,
Нет рядом тех, с кем счастлив был когда-то —
Давно их приютили небеса.
14.
Давно их приютили небеса…
И я был там — но никого не встретил.
Лишь по ночам шальной приблудный ветер
Доносит мне родные голоса.
А утром изумрудная роса
Блестит в траве. И снова тих, и светел
День занимается. А я один на свете,
Давно уже не верю в чудеса...
Люблю весной вдыхать я запах трав,
Живу, не различая сон и явь,
И дней пустых несется вереница…
Но иногда я вспоминаю ту,
Казалось бы, забытую мечту.
Бреду по улицам и вглядываюсь в лица…
15. (Магистрал)
Бреду по улицам и вглядываюсь в лица,
Мне этот мир и город незнаком —
Себя я чувствую незваным чужаком,
Как будто я — диковинная птица.
Им странен мой наряд, как власяница,
А сам себе кажусь я стариком —
И в горле застывает горький ком...
Но я иду — куда мне торопиться?
Мой посох стерт, и плащ покрылся пылью,
А за спиною — сложенные крылья…
Глядят с тоской потухшие глаза.
Вокруг — весенний праздник изобилья,
Зачем я здесь? — нет тех, кого любил я, —
Давно их приютили небеса…