Памяти деда Головы.
Жаль мне баню, в репьях и по пояс, стоит в лебеде,
В самом дальнем конце огорода,
А вот раньше, почёт ей всегда воздавали, везде
И с реки, по субботам, носили мы вёдрами воду.
Неизменно, поднимется летом, глухою стеной,
Вокруг сруба, зелёная злая крапива,
Только выжжет злодейку, безжалостно зной.
В осень, хитрый, колючий татарник,
Малиновым, вспыхнет игриво.
Лютой, стылой зимой, баня снова утонет в снегу,
По верхушкам бурьяна, опять полетят,
Краснозобые, хищные птицы
И уже никогда, никогда, позабыть не смогу,
Как играли, хлестались, плескаясь в горячем пару,
Обливаясь на скользком полке,
Животворной речною водицей.
Баня русская, исстари в ней благодать!
Покрывается кожей гусиной,
В заботах, уставшее тело.
Как отрадно, в берёзовом запахе веника,
Нежиться и отдыхать, когда жар камелька обожжёт
И шипят, и парят, от воды, кирпичи очумело.
А из бани, бежишь, налегке, только холод в ушах,
Хорошо на морозе, и дышится сладко,
Дома ждёт самовар, на столе, чашки ставить спешат,
И в варенье с малиной, мы сахар макаем украдкой.
Как дышал ты смолистым покоем, родительский дом!
Мы всё это блаженство, сполна, оценить не сумели,
Как нам крепко спалось, и мечталось безоблачно в нём,
В вещий, радостный сон мы бросались
Едва добежав, до постели.
А вот, дед Голова, не велел, ночью в баню ходить,
Он нам всем говорил, что там ночью, бывает нечисто,
Проживает там банница, париться любит, дурить,
И пригожа собой, и лукава и очень речиста.
Муж её домовой в кухне старой, в подпечье живёт,
Или у лошадей, они с банницей в ссоре, вразделку,
Она девка бедовая, враз извёдёт.
Вот один из Берёзовки, как –то попал в переделку.
Он в окно подсмотрел, девку эту, увидел нагой,
Как она себя в бане, берёзовым веником хлещет
И извёлся и сгинул, я в полночь туда, ни ногой
Вот такие там страшные водятся вещи.
Жаль мне баню, она отживает свой век,
А в кабинках пластмассовых душ
И закончились сказки,
Мудрый дед Голова, жил на свете такой человек,
Старовер и изгой, соткан весь из любви, и из ласки.