Лето
с теплом
и солнечным светом
завернулось в листья
и рухнуло с веток.
Слякоть и холод.
Обулись босые.
Поблекло все,
кроме елок и сосен...
Осень...
«Осенняя поэма о рыбинском
кинотеатре Центральный
(б. Роскино)»
ДОЛИНА ЗИМНЕГО СОЛНЦА
Ударясь о снег,
Отскочили в глаза
Дрожащего солнца лучи.
Река закрутилась
Внизу под обрывом,
Льдинки ломает и еле журчит.
Запутался воздух
В сосновых верхушках,
Лес звонко смеется и спаивает, спаивает.
Отчаянно дятлы
Колотятся клювами
И в чем-то раскаиваются, что-то охаивают.
Разросся, растаял,
Смеюсь и люблю.
Снигары проносятся радостной стайкой.
И мне аплодируют
Очаровательные руки,
Облаченные в старые перчатки из лайки.
СЪЕМКИ В ОТТЕПЕЛЬ
Ветер мнет бетон авеню,
Тащит оттепель по шоссе,
Мнет усталое серое дерево
И, упав у запертой двери,
Вспоминает имя соседа.
Забросав сугробами дачу,
Запрокинув в сугроб березку,
Молодую липу раскачивает,
Липу, липкую, звонкую, плачущую.
Помогая понять любовь,
Унося до дороги шубу,
Забывает считать минуты.
Забывая законы и планы,
Исполняют голые губы
Поцелуй в 90 футов*.
Исполняют,
И он понимает,
Заслоняя глаза волосами,
Понимает,
Но все же не верит,
Чуть тревожа, тоскует у двери.
А наутро сводка гласит:
«Милый, слабый,
Вообще до умеренного,
Временами до очень сильного».
ДЕВОЧКА У КАМИНА
Итак, это – сон, моя маленькая,
Итак, это – сон, моя милая...
В.Я. Брюсов
«Семь цветов радуги»
В тоскливых глазах щенка
И в треске березовых дров,
В молчаньи двора за окном
И в треске коротких волн
Что-то пугает девочку.
И эта странная музыка,
И пляска теней на стенке.
Немного, совсем немного,
И в бешеный ритм ударных
Плавно и неспеша,
Тоскуя мелодией осени,
Вступают всплески фано.
Ну вот и всё, моя крошка,
Вот и всё, моя милая.
Ну вот и всё, моя девочка,
Вот и всё, моя маленькая.
ЧЕТВЕРТОЕ РОЖДЕСТВО
Маленькая девочка
Лохматому щенку
Наступила на уши
Старой босоножкой.
«Каникулы раньше срока»
Волосы маленькой девочки
Кутают морду щенка,
Волосы маленькой девочки
Кутают старый камин.
Старый, тревожный и темный
Трауром смотрит в огонь,
Ломая дрова в испуге,
Роняет, роняет блики
На платье, на стены, на звуки.
Сказка целует в глаза,
Дарит цветы и грустит.
Тени скользят по страницам,
Шепчут, немножко пугают.
Синюю бровь выгибая,
Ночь заплетает ресницы.
Елка, камин, босоножки
Тихо смеясь, извиняют.
НАТАША
Сердце поэта –
червовый туз
и незачем стынуть
цикуте во рту.
«Автограф на дереве»
Паяц,
он не мог без грима,
для него даже степи – дебри,
а она
попросила грифель
и сделала надпись на дереве.
Смутилась
и спряталась в тучу,
а ему,
ему куда деться?
И (странно)
заплакал червовый туз,
распятый на стройном деревце...
И растет на планете дерево,
как все,
рожденное мамой,
зимой ничего не делает
и как всё, зацветает в мае.
ВЕТРЫ ДРЕВНЕГО КЛАДБИЩА
Верба тает, в снегу утопая,
Тянет тонкие, светлые нити
И, когда с ручьем засыпает,
Все равно о жизни звенит.
А с прибитой к кресту иконы,
Рекламируя Ветхий Завет,
Призывая носить сандалеты,
Грустный парень из Назарета,
Умирая, дает совет.
Вербы,
Тайте, цветите, звените,
Из морозной сосновой тени
Протяните ветки к луне
И, простясь с темнеющим снегом,
Умываясь под ранним дождем,
Недовольные хвойным фоном,
Постучите по мокрым иголкам.
И, восторг в ручье отразив,
Покачайтесь под радостью ветра,
Потихоньку подув в саксофоны,
Дотяните до первой грозы.
Утомленные ритмом весны,
Нежногладкие, гибкие, голые,
Вербы, пейте березовый сок,
Это лучше, чем пепси-кола.
ЕЕ РУЧЕЙ
Прозрачный. И тонкий как лед.
Звенит, принимая монету,
И прячет как тайну на дне.
И вдруг – исчезает в колодце.
Монета? Монету на кон.
И кончилась, кончилась сказка.
И смотрят скворцы из оконца
И жмурятся, греясь на солнце...
А солнце
На небе трясется,
На дачи весну волоча,
Сминает сырые газоны,
Диктует моды сезона,
По веткам лучами стуча.