Я карандаш с бумагой взял,
Нарисовал с винтовкой папу.
Вот лист другой. Он флаг поднял,
Другой – идёт среди парада.
Вот он в окопе, вот - в плену,
Здесь разбивает вражьи танки,
На этом - маму жмёт к плечу
И называет милой Тайкой.
Она ревёт, что Бог с тобой,
Что «ты вернёшься, точно знаю».
Рыдает, мол, отец спиной
От войн полмира прикрывает.
Мой папа – лучший командир,
И лучше всех отцова рота…
Его ль я там похоронил
У несмолкающего грота?
К отцову жался ли плечу,
Да за него ли помолился?
Я клял поганую войну,
Клял, что отец на ней случился.
Не проклиная пистолет,
Винтовки, ружья и гранаты.
Я и сейчас, сквозь столько лет,
Не понимаю, чья взяла-то?
Раз плачет каждый, кто служил.
Перевернувшись на лопатки?
Раз каждый жизнью заплатил.
Кому с руки на крови схватка?
Кому, коль каждый человек
Терял семью, покой и радость.
Кому? Ведь даже в этот век.
Мы делаем такую гадость.
Берём гранату за чеку,
Забыв инстинкты человека,
То с криком, то скусив щеку,
Пускаем смертные приветы.
Кого поныне я виню?
Не тех, кто при чинах и званьях.
Кляну поганую войну.
Кляну, что это между нами.