***
Когда поют мужчины,
стоя ли плечом к плечу,
затылок ли в затылок,
то бороною медных голосов
идут по сердцу гулом...
Они гудят, как корабли,
где выстроились в ряд
фигурки
в белых бескозырках,
тех,
что потом
теченье
спустит по реке:
бесчисленное
белое на красном...
Они гудят, как поезда,
украшенные профилем
с мясистым носом
и щеткою усов,
несущие по нервам рельсов
тени
вповалку спящих,
измученных, голодных,
изувеченных —
всех тех,
у кого внутри
отныне будет пепелище.
Они гудят, как самолеты,
похожие на разъяренных птиц,
в которых — в одиночку —
рисуют сложные и страшные рисунки
те,
кто так мечтал о небе...
Они гудят. Объемно,
из глубины невыплаканной боли,
из сердцевины неудобной правды,
из чащи леса...
И гул стоит такой,
как гул от тишины
наутро после боя,
где поле — навсегда не поле,
а летописная
родная сторона...