«Минус двадцать пять.
Это не мороза. И не по Цельсию.»
«Мило, что есть доныне мороз,
Словно бы время вернулось вспять,
Всплески его на окнах
Иной раз и теперь можно пронаблюдать.
С новыми пластмассовыми версиями
Окон он почти не заметен.
Да-да, именно в минус двадцать пять
Старые дома украшал.
Красиво.
Висит гардина,
А за ней мороз».
«У меня вопрос.
Минус двадцать пять миллионов.
Нас. Русских. Не рождены, умерщвлены под заказ.
Вам это неочевидно?»
«Говорите вы резко и несолидно».
«Я приношу свои извинения.
Для меня честь беседовать с вами,
Мы вместе в этом времени и пространстве.
Вы русская. Вы русский. У вас прекрасная шуба.
У вас недешёвый пиджак, без галстука, правда.
Простите, сорвалось, ни к чему замечание, просто так.
Я тоже люблю пальто в пол и цветом в беж.
У меня было такое, итальянское, отделка – мех.
Я пользуюсь пудрой слегка,
Делаю маникюр,
Крашу волосы,
Наношу духи.
Сейчас две тысячи семнадцатый год,
И что-то случилось с духами.
Они тоже не те, слишком просты.»
«Вы опять недовольны.
Живите спокойно: ни суеты вам, ни маеты»
«Но минус двадцать пять миллионов.
И как быть с фразой:
«Твои дети никому не нужны»?
«Простите, мы спешим,
Говорить не о чем, напрасен ваш пыл».
Стою.
Мои дети были никому не нужны.
Ужас и боль вымирания. Страх.
Минус двадцать пять миллионов.
Русских.
В шоссе от меня улетело авто, снег летит вдоль сапог,
И вновь убеждает свет фар: об этом не говорят.
Одна. Была наказана. Теперь уже точно. Понятно.
Что же наделала я?
Взглядом чуть ниже. Ошибка. Опять.
Снова, снова неверный шаг.
Шёлковый шарф ни за что ни про что
измочалила в нервных руках.