и можно не надеяться на вдруг,
умолкла лютня, зло и эфемерно
чернеют недосказанные вены
деревьев кем-то преданных костру,
и пепел, столько пепла, что постель
весны, чуть разворошенная ветром,
становится погостом снов деметры,
и можно, только некуда, лететь,
и птицы возвращаются назад
кружить над обожженным перелеском,
последуемте что ли в неизвестность,
раз лютне больше нечего сказать.