Вечером Петя Старчик пел так, что душа разрывалась от рыданий. Мирослава Плющ на прошлом Петином концерте говорила: «Чем больше слушаешь Петю, тем сильнее воздействие... Я не выдерживаю этой титанической энергии».
Пётр, конечно, гений – мой гений. Каждый раз он потрясает меня всё больше. Я ощущала такую сильную благодать, что моё тело теряло всякую материальность, растворялось, делалось прозрачным, душа буквально вылетала из тела. Пётр великий человек.
Я полюбила Марину Цветаеву новой любовью.
Но если завтра некто из смертных откроет во мне потоки огня, любви, родства и я спрошу себя: «Не он ли?»...
Один человек недавно сказал мне: «Таких, как ты - единицы».
Мастер настигает в любой момент, для Него нет ни двери, ни ключей, ни запрета. Он врывается в жизнь, когда ученик готов. Я – не готов, и Мастера нет.
Я сказала папе: «Моя мама - Марина Цветаева». Он ответил: «А мне она сестра».
Я хочу тишины, я так устала жить в напряжении, в огненной стихии. Есть тихие души, а у меня вулкан. Я не титан, а титанчик.
Вечером мы с Наташей Ш. ездили к Петру. Пётр учил меня композиции. Мы спорили с ним об одном огромном стихотворении Иосифа Бродского, Петя считает, что оно написано Богу, я считаю, что любимой женщине. Петя великий спорщик. Саида сказала мне: «Ты теперь понимаешь, как мне с ним трудно?» Я: «Он даёт столько духовной радости людям, что ему всё проститься». Саида: «Вот поэтому я и терплю». «Я преклоняюсь перед тобой», - сказала я Саиде.
Мне снилось, что я венгерская королева.
«В тебе больше граней, чем в других женщинах», - было сказано мне сегодня.
Мне не дают жить на земле простой человеческой жизнью. А Марине Цветаевой давали? А Бетховену? А Блоку?
Меня в этом мире нет, есть нечто, что должно послужить Христу.
Господи, почему нельзя набрать телефонный номер на Небо и поговорить с Тобой по телефону?
У меня был разговор с альтистом Фёдором Дружининым. Он учитель Юрия Башмета. Сославшись на Гёте, Федя сказал, что есть божественное, и есть человеческое, и это не надо смешивать.
Мне показалось, что он отвергает то новое, что сейчас появляется в мире. Едва я упомянула о сенситивах, он морщась, замахал руками. «Я боюсь себя, я сейчас выпил, а ты трезва, мы с тобой в разных отсеках»,- сказал он.
Я: «Не могу быть, вообще, опьянённой жизнью». Федя опять замахал руками. «Как ты сейчас воспринимаешь жизнь?», - спросила я. Федя: «Почему ты спрашиваешь?» Я: «Я в душе литератор, мне всё интересно. Ты сын моей любимой Натальи Львовны. Ты напрасно меня боишься», - я почувствовала, что он меня боится.
Федя: «Я не хочу тебя обижать». Я: «Ты меня не обижаешь». Федя: «Я живу сложно, у меня много проблем. Умирает Женя Альтман».
«Зачем ты носишь маску?», - спросила я. «Все носят. И ты...» Я: «Я стараюсь не носить. Я занимаюсь позёрством». Федя: «Но ведь это плохо». Я: «Поза – это движения, жесты, мимика, это красота. Я не знаю другого слова, чем позёрство, чтобы выразить свою игру в мире».
Обрывки слов, фраз, диалогов, которые я не в силах удержать в памяти.
«Знаешь, как я люблю людей? Мне ничего не надо от них, кроме одного – только смотреть и разговаривать с ними», - сказала я приятелю.
С матушкой Аней Г. говорили о вере. «Мне мало веры, мне необходимо постоянное присутствие Христа», - сказала я.
Мне нужно что-то сверхъестественное, чтобы утолить мою жажду небесного.
Вечер бардов. Когда вышел петь Пётр Старчик, я почувствовала в зале присутствие космического холода. Я много молилась за Петра, обращалась за помощью к Марине Цветаевой. Зал шумел, болтал, хихикал. Лишь немногие внимали Петру. В конце выступления Пётр и его жена Саида спели вместе «С любимыми не расставайтесь» поэта Александра Сергеевича Кочеткова. (Баллада о прокуренном вагоне)
Тамара Харламова сказала мне после концерта: «Я смотрела на тебя со стороны. Ты необыкновенная, очень интересная женщина».
Пока Петя пел, я мысленно говорила ему: «Разбуди этих людей!» После концерта я подошла к нему, он сказал: «Я тебя чувствовал».
На дне рождения у Аси Мамоновой были Федя Дружинин с женой Катей, дочерью Сергея Василтевича Шервинского. Катя сказала мне, что до 35 лет она была закомплексована, так как с детства была окружена выдающимися людьми. У неё громкий смех. В ней есть смесь очарования, живости и природной страстности, которая иногда выражает себя необузданно, она артистична, по временам в ней проявляется гротеск.
Федя – барин, светский человек. Я спросила его: «Зачем ты ведёшь себя так, что кажешься хуже, чем ты есть?» Он ответил: «Это лучше, чем когда человек кажется лучше, чем он есть». В какой-то момент беседы с ним, я спросила: «Откуда ты знаешь меня? Может быть, я самый смиренный человек на земле? Суть нашей души никто не знает кроме Бога».
Наташа Колбановская из Питера сказала: «Человек, который много тебе сделал зла, не простит тебе своё зло. Нельзя позволять совершаться злу. Не надо с таким человеком общаться».
Наташины мысли о мужчинах: «Мужчины в любви более непосредственны и чисты, чем женщины, их чувство может быть сильнее, они воскресают, оживают, преображаются, когда любят».
Мартина, дочь моей подруги Светы Ворониной говорит мне: «Как хорошо, когда Вы сидите рядом... Если честно говорить, то я Вас люблю. Вы сильно любите Бога?» Я: «Я очень хочу любить Его сильно».
Все люди в каких-то вопросах заблуждаются. Такой я делаю вывод, читая о великих людях.
В прелестной кухне у Тарковских пили чай из огромных бирюзовых кружек. В комнате у Арсения Александровича висят картины Роберта Фалька, Амадео Модильяни. Хаотический и чудесный быт его квартиры. Очень красиво и уютно.
Слова Тарковского о Марине Цветаевой: «Бедная Марина». Так — о ней?... Это всё равно, что сказать: «Бедный ветер, бедное море...».
В Малом зале Консерватории на концерте учеников Феди Дружинина поговорили мы немного с Сергеем Васильевичем Шервинским, он опять величал меня сфинксом.
У меня всё уходит в литературу, вся жизнь моя.
Люблю Блока - всего. Со всем его страхом, ленью, восторгами, неистовством, инфернальностью, святостью.
Кто я сегодня? Сальери, неврастеник, Гамлет?
Цветаева написала: «И кто-то играет в нас». Я устала от Марины. Я слишком попала под влияние её.
Упасть в снег, кожу змеиную, все семь кож сбросить. Стать иной.
Надёжней всего и верней спрятаться в музыку.
Опять плен писем, самый для меня сладостный.
Блок пишет об одной из своих возлюбленных: «Она принесла мне столько счастья». И он её всё-таки разлюбил. А жена его Любовь Дмитриевна Менделеева — вечное. У Блока не было старости. Он не хотел её. Он стремился к гибели.
Иногда такая насыщенность, как будто за день проживается целая жизнь.
Сквозь частую каменность души моей вдруг лопается какая-то жилка, я начинаю плакать навзрыд.
Была на «Трёхгрошовой опере» - недурно, свежо. Актёры хорошо и с удовольствием играли свои роли. Играть мошенников не так уж трудно.
В то место, где я работаю, приехала Белла Ахмадулина, сопровождал её муж Юрий Нагибин.
Белла — белка, кошка. У неё нежное маленькое личико, печальное, тонкое, изменчивое. Чудные глаза, прелестный скорбный рот. Она меня с ума свела.
Когда она стала читать — дух захватило. Она взяла меня тотчас в плен. Свет, сияние, клёкот, птичье пение — так она читала стихи. Нечто завораживающее было в ней. Чудная Белла.
Я потом идти не могла, так она меня взяла. Вот это и есть благодать Святого Духа. Я еле сдвинулась с места. Хотелось как-то прикоснуться к ней. На улице я дождалась её появления и сказала ей: «Спасибо Вам!». Она ответила: «Вам спасибо».
Сократ восклицал:
«Так и Муза – сама делает вдохновенными одних, а от этих тянется цепь других, одержимых божественным вдохновением. Все хорошие эпические поэты слагают свои прекрасные поэмы не благодаря искусству, а лишь в состоянии вдохновения и одержимости; точно так и хорошие мелические поэты: подобно тому как корибанты пляшут в исступлении, так и они в исступлении творят эти свои прекрасные песнопения; ими овладевают гармония и ритм, и они становятся вакхантами и одержимыми. Вакханки, когда они одержимы, черпают из рек мёд и молоко, а в здравом уме не черпают: так бывает и с душою мелических поэтов, как они сами о том свидетельствуют. Говорят же нам поэты, что они летают, как пчёлы, и приносят нам свои песни, собранные у медоносных источников в садах и рощах Муз. И они говорят правду: поэт – это существо лёгкое, крылатое и священное; и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступлённым и не будет в нём более рассудка; а пока у человека есть этот дар, он не способен творить и пророчествовать». Платон. «Ион». С. 143)
«Мне рассказывали, что когда на педагогическом совете гимназии стоял вопрос об исключении одного ученика за неуспеваемость, Иннокентий Михайлович Анненский, выслушав доводы в пользу этой строгой меры, сказал: "Да, да, господа! Всё это верно! Но ведь он пишет стихи!" И юный поэт был спасён».
(поэт Дмитрий Кленовский. «Поэты царскосельской гимназии».