Промозглый дом, старая дверь, потресканы доски,
Я выхожу из него в семь, чтоб вскочить на автобус.
Меня давно в округе знают, здесь просто живут.
Моя надежда в том, чтоб не спешить хоть на пару минут.
Старый фонарь в городском парке, как символ эпох -
Будит меня тусклым мерцаньем, когда транспорт заглох.
Сегодня мне, как никогда, повезло чрезвычайно:
Я встретил взглядом ее одну, внизу - у причала.
Я удаляюсь от нее и от дома надолго,
Влекомый душной низиной, упрямо спешу в самоволку.
И вот уже никто не гонит, ломая маршрут,
Мне самому дыханье ночи милее тех рук.
Тропой по берегу, изрытому галькой,
Тянется мой меридиан непрерывно и тайком.
В тиши ровных холмов ленный привал -
Ты б только знал, как я своих людей ждал.
Память о тех, кого рядом нет.
Память о тех, кого рядом нет.
Память о тех, кого рядом нет.
Не возвратиться одному - я так устал,
Подняться только самому, нерв как сталь.
Смешной и томный тот май,
Накинувший когда-то стремлений вуаль.
Поезд мчался вдаль.
Я запыхался как встарь.
Я хотел наедине поговорить с ними,
Но язык сушила гнетущая плеть,
А звонницы были немыми.
И я позабыл, где был этот путь -
Сейчас только тина и пни.
Так шорох стих - то горечь растраты и мгла.
Продирайся, дерись.
И горсть гальки, шурша, на ладонь.
Скоро чувствую встречу.
Мерцанье позади ровных холмов
И на привале всем дышится легче.