Санки были тяжелыми, даже очень. Они совсем не походили на детские «салазки» и служили дома для перевозки бочки с водой от колонки. Их тонкие металлические полозья хорошо скользили только по льду, а на рыхлом снегу дороги чертили две глубокие борозды.
По ночной дороге поселка эти санки волокли два мальчишки, старший восьмилетний усердно тянул за веревку, его младший шестилетний брат старательно ему помогал. Это были мы с братом. Морозный вечер мало чем отличался от ночи, темнота улицы лишь немного разбавлялась освещенными окнами домов. Мы досыта накатались на санках с горки, изрядно замерзли и торопились домой, так как было уже поздно. Снег на плохо очищенной дороге скрипел под валенками, ноги скользили и разЪезжались.
Нельзя сказать, что санки мы тащили дружно. Нам было тяжело и мы спорили, как лучше это делать и как идти. Дорога была единственным вариантом нашего пути домой. Вдоль домов шла узенькая тропа, протоптанная ногами, но для наших санок она была очень узкой.
До дома оставалось не больше двухсот метров как вдруг наши санки резко потяжелели и просто стали. Мы одновременно обернулись и в полной растерянности увидели, что на наших санках лежит какой-то человек. «Кто он…Как сюда попал…Может, пьяный?»,- все эти вопросы разом пронеслись в наших головах, но ответа мы так и не нашли. Человек на санках в темноте был виден плохо, просто темное пятно какое-то. Фонарь на нашей улице слабо светил где-то вдалеке. Испугались мы или нет, сказать теперь сложно, наверное, испугались. Мы стояли в растерянности и стали обсуждать, что делать дальше. Оставить санки «пьяному», - было жалко, подойти к нему ближе и столкнуть с наших санок, - было страшно. «Пьяный» что-то бормотал тихо и стал укладываться на санках удобнее. Мы растерянно топтались на месте …
Вдруг «пьяный» что-то проговорил громче , зашевелился, потом опустил одну ногу на дорогу и оттолкнулся, санки сдвинулись с места.
Понятнее было сделать нельзя: «пьяный» требовал чтобы мы ехали дальше и везли его. Испуг и удивление сделали свое дело: мы с братом дружно ухватились за веревку и потащили санки вперед. Откуда только силы взялись? Санки скрипели по снегу полозьями, мы скользили на дороге, но все - таки двигались вперед. Скорее всего, нашей целью было быстрее добраться до дома, позвать на улицу отца, а уж он-то прогонит нашего неожиданного «попутчика». Наверное, мы это и сказали вслух, так как вдруг наш «пьяный» свалился с санок. «Наверное, услышал и испугался»,- решили мы. «Пьяный» же встал на ноги, странно сгорбился и, сильно шатаясь, пошел прочь от нас. Остаток дороги до дома мы пролетели мигом, санки быстро определили на свое место у сарая.
Перегоняя друг друга, мы влетели в дом и, не раздеваясь, стали шумно рассказывать родителям о нашем приключении: «Пьяный чуть наши санки не отобрал…, на улице никого…, мы их не бросили…, тащили его почти до дома…». Сейчас уже и не вспомнить всего, что мы говорили, только хорошо запомнился неподдельный интерес родителей к нашему рассказу и их сочувствие нашим переживаниям.
В это время в дом вошла наша бабушка. В руках она держала крынку с молоком, стоявшую до этого на полке в холодных сенях. Сняв домашнюю кофту и платок, накинутый на плечи, она подключилась к нашему разговору с родителями. Рассказ о «пьяном» она выслушала даже с большим интересом, чем наши родители, уточняя и переспрашивая о каких-то подробностях. Особенно нам сочувствовали в том месте, где «пьяный» отталкивался ногой от дороги и заставлял тащить его на санках.
Прошло несколько лет. Мы с братом подросли, но о том случае с «пьяным», иногда вспоминалось. Родители и бабушка неизменно нам сочувствовали, вновь и вновь переспрашивая о каких-то деталях. На их лицах, однако, было что-то лукавое, а в глазах мелькали смешинки. Отец , обычно, спрашивал нас, что было -бы, если - бы «пьяного» мы привезли домой?
Наконец, вся эта история была рассказана нам с братом совсем по- другому.
Родители и бабушка в тот вечер занимались домашними делами, ждали нас к ужину и уже начали беспокоиться нашей задержкой. Мы, конечно, не были «домашними» детьми, часто пропадали на улице, а зимой очень любили кататься с горки на санках. Мама знала, что мы с братом ушли кататься, знала и то, где мы катаемся. Все было известно, но мы в тот вечер заигрались на улице и родители забеспокоились. Бабушка решила пойти нас поискать. Увидев нас, идущих по дороге, она, конечно, обрадовалась, что все в порядке. Мы настолько были увлечены выяснением отношений, что ей захотелось подшутить над нами и одновременно ускорить наше движение. Характер у бабушки был добрый. Долгая трудовая жизнь в колхозе, тяжелый труд и все тяготы военного времени отозвались на ее характере стойкостью и тонким деревенским юмором.
Потихоньку пройдя по тропинке мимо, бабушка вышла сзади нас на дорогу и , притворившись «пьяным», упала на наши санки. Все эмоции и все наше недоумение она хорошо слышала. Ей стоило больших трудов не рассмеяться, но «играть» надо было дальше и, чтобы заставить нас двигаться, решила подтолкнуть санки ногой.
Все остальное мы знали, только не видели как бабушка вошла во двор дома после нас. Розыгрыш был дополнен бабушкой тем, что пальто она сняла в сенях, а в дом вошла с крынкой молока.
Совсем не обидным получилось разоблачение, а бабушку мы с братом любили и она это знала.