«Горстью звучных камешков высыпали мальчишки — кирпичные щеки, голубые бусины глаз — на мраморные набережные каналов и, запыхавшись, подбадривали друг друга возгласами, благоухающими луком. Потому что здесь, у стен запретного мертвого города, никто уже не кричал: «Последний будет девчонкой!» или «Первый будет Музыкантом!» Вот он, безжизненный город и все двери открыты…» (Рэй Брэдбери, «Марсианские хроники»)
Герои все, которыми мы бредили
и детство из романов Рэя Брэдбери
таблеткой зашипели и растаяли
за облаками, кронами и стаями.
И сеновал, и лунное безмолвие,
протяжный бас мычания коровьего,
футбольные ворота из двух колышков
и взрослый разговор под пиво с корюшкой,
бродячие собаки, клички глупые,
калитки скрип, берёзы, ветром гнутые,
деревня, больше ста км от города
и лето, что несправедливо коротко –
всё это не потрогать, не почувствовать,
теперь там всё сложнее поприсутствовать,
хотя стоит тот самый дом из дерева,
и мост висит от берега до берега,
да только мы давно сменили оптику,
теперь нам подавай юга, экзотику,
и мы забыли навестить товарища,
который вслед глядел нам вопрошающе,
когда машины, прогудев заливисто,
из детства по щебёнке увозили нас.
(с)
В.Б.
2017