Все святые отцы, - служители культа очень любят, когда именно так их и величают; - святой отец, батюшка, иерей, протоиерей. отче, поп, дьяк, милостивый государь, кормилец и т.д. Про монахов и монахинь ничего не скажу, последние мои знания о них закончились в возрасте от шестнадцати до восемнадцати с половиной лет. Откуда такая точность? - спросите вы. Из головы, откуда еще.
Это был самый благоприятный возраст для восприятия зарубежной литературы, - Ги де Мопассана, Джованни Боккаччо и его Декамерон, а у последнего я и узнал много интересных фактов из жизни монахов и в этом возрасте имел сильное желание стать им. Я тогда еще не знал, что подобные желания свойственны всем людям и это не грех, думать о женщине, представляя ее в костюме Евы.
Спустя годы, в зрелом возрасте, в том возрасте, когда интерес к женщине заметно ослабевает у большинства мужчин и у меня не в том числе, мне снова стала интересна монашеская жизнь, но уже в аспекте смирения, отрешения от всего плотского, от желаний греховных и приятных. Односторонне мыслить я по-прежнему не мог и представляя себя в монашеских одеяниях, допускал мысль нет-нет, да и пообщаться с приятной во всех отношения, благовидной и благочестивой женщиной, - юношеский опыт познания греха не пропал даром.
Но сегодня и сейчас я хочу поведать вам не о монахах, монахинях и моем отношении к ним, а исключительно о попах, точнее одном из них и его противостоянии дьявольскому искушению. Доведись мне рассказывать эту историю в устной форме, любой внимательный слушатель тут же бы произнес:
- А с этого места пожалуйста, поподробнее.
Пожалуйста, так пожалуйста… Ехали мы как-то с товарищем пассажирами на заднем сидении автомобиля «Ауди», госномер уже не помню, только одну цифру рядом с обозначением марки автомобиля, кажется это была цифра 6. Только сейчас меня осенило, что это цифра была не случайна и возможно и в комбинации цифр госномера тоже был знак и предзнаменование.
За рулем «Ауди» сидел владелец авто, - Сергей Васильевич Т.- генеральный директор большой строительной компании и рядом с ним молодой, с густой окладистой бородой черного цвета, священник Андрей. Он отличался от нас только более крупными формами и облачением. Мы тоже носили в то время бороды и если бы нам примерить священнический наряд, то никому и в голову не пришло, что мы ряженые, а не святые отцы.
Сергей Васильевич время от времени поглядывал в зеркало заднего вида, мельком останавливая свой, полный лукавства, взгляд на наших лицах. Он хотел удостовериться в нашем внимании к происходящему, к дороге и разговору, который он вел со священником.
Сергей Васильевич сознательно говорил громко. Это не была доверительная беседа едущего прихожанина со священником на предмет открытия своих грехов и раскаяния в них. Поскольку Сергей Васильевич был спонсором восстанавливаемого в селе Верхние Казаки храма, где с недавнего времени приступил к службе отец Андрей, то он, выступающий в роли кормильца, поильца и деньги подателя, мог позволить себе общаться со священником без подобострастия, на равных, тем более, что Сергей Васильевич давно знал скрытую от посторонних глаз жизнь служителей культа.
- Скажи мне, святой отец, - резко сменив тему разговора, вдруг спросил Сергей Васильевич отца Андрея.
- Вот что ты будешь делать, если увидишь на дороге голую женщину, преграждающую путь твоему автомобилю и готовую броситься под колеса. Как ты на это среагируешь? Проедешь мимо? Оставишь молодую, красивую обнаженную женщину замерзать в поле промозглой осенней ночью, когда и одетому в теплые одежды не простоять и часа на пронизывающем ветру.
Чувствуя, что Сергей Васильевич не успокоится, пока не обратит священника к выбору единственно правильного решения:
- Пожалуй, я остановлюсь, если дело будет обстоять именно так, - после небольшой паузы ответил отец Андрей. Может ее раздели, ограбили хулиганы и снасильничали над ней, - продолжил свои допущения священник.
- Вот, правильно мыслишь! - Сергей Васильевич общался с отцом Андреем на «ты», иногда даже просто по имени.
- И что дальше? – не унимался в своих фантазиях спонсор отца Андрея.
- Я предложу ей одежду, скрыть свою наготу и потом выслушаю ее.
- Ну, а если до того, как ты ей предложишь одежду, твое мужское естество отреагирует адекватным образом на женскую наготу? Я ведь тебе не сказал главного, отец Андрей, - стоящая на дороге девушка была не просто красива, она была ослепительно красива и формы ее только для мертвого не были бы желанны.
Усмехнувшись в бороду, отец Андрей попытался ответить достойно Сергею Васильевичу на брошенный им искусительный вызов:
- Во-первых, этого со мной не случится. У меня мысли в другом направлении работают, а если возникнет какое поползновение смутить мое сердце со стороны дьявола, то я прочту защитительную молитву.
- А если и молитва не поможет? Если тебя долго не радовала твоя матушка, родившая тебе шестерых детей и сейчас долгое время больна, и ты весь извелся без женской ласки? – все более увлекаясь искусительными мыслями, нажимал Сергей Васильевич.
- Все равно, я прочь отгоню всякую грешную мысль. Другой женщины, кроме моей матушки, для меня не существует, - продолжал хранить верность в мыслях отец Андрей.
- Ну ты представь, что на этот раз дьявол взял над тобой верх и в тебе шевельнулось осязаемое желание, вызвав возбуждение, - откровеннее некуда говорил Сергей Васильевич. Он снова бросил на нас взгляд, за которым было уже не просто лукавство, там горели огоньки бесовского озорства, торжествующего искусителя, занесшего свои губительные чары над жертвой.
Мы едва удерживались от смеха, но не могли себе позволить этого смеха, не хотели становиться на сторону откровенного глумления над целомудрием.
- Ну ладно, пусть будет так, ты никак не среагировал на голую женщину, пусть жалость и сострадание в тебе победили, - предпринял еще одну попытку Сергей Васильевич ввести священника в греховность.
- А если она бросится к тебе на шею с мольбами взять ее тут же, на мокрой траве или рассчитывая на твое милосердие, в салоне автомобиля на заднем сидении. Иначе она умрет, наложив на себя руки, - словно отчетливо представляя себя эту картину, живописал Сергей Васильевич.
- И как бы ты не пытался ее переубедить, отвести дьявольское искушение, она будет непреклонна, готовая исполнить свою угрозу, - на полном серьезе, ни разу не позволив себе шутливой интонации, продолжил наш искуситель.
- Возьмешь грех на душу, допустишь смерть на твоих глазах молодой женщины, которой ты отказал в ее последней, жизненно необходимой невинной просьбе.
Таких искушений в жизни отца Андрея, могу смело утверждать еще не было.
- Я буду стараться ее убедить не делать этого, обращу всю силу своей молитвы, наконец, встану перед ней на колени, - отец Андрей и сам уже представил себе эту невероятную историю и вел неравную борьбу с самим дьяволом.
- Да уясни ты себе, - только и не вырвалось слово дурень, - на нее ничего не подействует. Она хочет, чтобы ты и именно так отпустил ее грехи, и она сама встанет перед тобой на колени и как угодно еще!
Сергей Васильевич не стеснялся в выражениях, не использовал эвфемизмы, - трудно себе представить, в какую бездну дьявольского искушения опускал душу священника этот человек, от которого отец Андрей в силу обстоятельств был очень зависим. Отвечать на мирском языке, используя нецензурную лексику, отец Андрей не мог, послать его разве только в церковь, на исповедь.
Так и не удалось склонить Сергею Васильевичу святого отца, теперь уже точно святого, не просто священника, к непотребному даже в мыслях. Этот экзамен отец Андрей выдержал, пусть не блестяще, но и сила давления была велика.
- Не приведи, Господь и в самом деле оказаться в такой ситуации, - подумал отец Андрей, - надо вечером поусерднее помолиться. Он перекрестился, огладил пухлой рукой свою вспотевшую бороду и произнес как можно более спокойным голосом:
- Сергей Васильевич, давайте сменим тему разговора…
Машина подъезжала к храму. Все мы разом забыли, о чем минуту назад шла оживленная или ожесточенная дискуссия. Мысли наши просветлели, ангелы снова взяли нас под Божье покровительство, оградили от искушения, направив на путь истинный.
- Прости, Господи, мою душу грешную, за всякие согрешения вольныя и невольныя, - с молитвой входили мы в церковь, в храм Божий.
Искушения нас оставили, они улетели вместе с дорожной пылью, развеялись над просторами полей, и глаза снова увидели Божественную красоту всего земного, сущего, где не было ничего греховного. Лучи солнечного света наполняли душу радостью и благодатью, сердцу было легко и покойно биться в груди… Жизнь прекрасна!