1
ну слава Богу, пережили зиму,
на Сретенье по грудь стоят снега
а дальше вогнутого неба берега,
и тишина, и запах керосина
и с болью в мышцах вширь растут дома,
придерживая белое на крышах,
звук переходит в боль, пространство дышит
на переходе — день, жара, зима
и кто тут в лихорадке виноват,
кто обнимает холодом за плечи
и говорит: тебе по вкусу вечность,
она как зиму в губы целовать
кипенье цвета, переплавка снега,
бродильный чад закатного стола,
и рвётся градусник, и льётся ртуть - пора
расти во времени, не изменяя века
на Сретенье все говорят о встрече,
о сомкнутых рядах сугробов и плотин,
о том, что тяжело и скоро срок родин,
об этом не кричат, но день уже намечен
домишки щурятся подслеповато,
гуськом идут, и шапка тяжела,
и птичье время собрано в крыла
гусиных стай и будущим богато
на переходе — день, жара, зима
2
Всю-то зимушку письма твои из хлопчатой бумаги,
расплываются буквы,
дрожит оперением звук -
ничего не прочесть, здесь избыточно смысла и влаги,
а шершавого воздуха порох ослепительно сух.
И тонет графитное время в сизом снегу,
семилетнее небо сжимает костяшки пальцев,
цикл завершен.
Воспоминания стерегут
осчастливленного земного скитальца.
Алмазному небу радуйся,
синей древесной молве,
пиликанью двух синиц, полощущих в клювах
песню двух полушарий.
Солнце плещется в голове,
пережившие зиму от времени убежали -
на целую вечность...
им теперь чёрт не брат!
Синица-сестра разыщет себе равновесную пару,
жизнь заведёт, как шарманку:
пиликай, горлань, сестра,
выживший моцарт без стеснения высокопарен.