***

ломались ладони о лёд полупьяных объятий,
и шрамы сочились сквозь ситцевые рукава.
пророчили вместе. до гроба. с детишками, домом и свадьбой.
остались у нас две бошки, пара плюх и трава.
мы правда пытались найти к этим звездам паршивым дорогу, и, кстати,
дорогу нашли,
отсыпая в широкий рукав.
решили построить вселенную правды, любви и курёхи,
чтоб в комнате три на четыре зависнуть с тобой навсегда.
в тех сказках принцессы мечтают, конечно, о «долго и счастливо»
на принца с любовью, заботой и негой сквозь чудные годы глядеть.
а я о немногом прошу: чтобы вновь мне тебя не откачивать,
ах, да. и о смерти – но только с тобой в один день.
и вы не спешили б клеймить, упрекая в душе-потаскухе, продавшей себя за горчащий глоток алкоголя.
ты вечно потерян в душевной войне, своих распрях, разрухе,
а я утопилась в глазах цвета свежего гноя.
теперь и отец мне не пишет, уже не стучатся соседи,
ко мне не приходят подруги, враги, больше мать не рыдает в трубку.
безмолвный сигнал: маяки, наш корабль потерпел крушенье!
а на борту моряки не нашли ни жилетов, ни шлюпок.
нам мало осталось у вашего серого мира,
до рая уж вплавь не рассечь, остается вдвоем скитаться.
слезой эпитафий набейте на камне курсивом:
« два глупых ребенка.
вина передоза счастья»