В прокуренной пивнушке на троих
Мы сообразили пивом запивая
И уже пьяно головой кивая,
Заспорили вдруг горячо о них,
О них, о женщинах, о женах.
Сосед мой головой белённый
Воскликнул с жаром: «Жены – твари!
Вот мы сидим сейчас в пивбаре,
Но только ступим на порог,
Они, как тысячи сорок,
Такой поднимут шум и гам,
Кричать на весь подъезд: Ты хам!
И непонятно вовсе им:
Зачем мы тут в пивной сидим?
А нам, российским мужикам,
Проклятых этих двести грамм
Не для желудка – для души!
А ты ей, дуре, докажи.
Или другое. Вот, к примеру,
Я на работе допоздна.
Потом домой и только в двери,
А баба вновь, как сатана.
Ей говорю: Остынь, дуреха.
Я подработал денег троха.
Она в ответ: Давай сюда -
Ни пониманья, ни стыда.
Да и у вас, поди, такие.
Вот разве то, что молодые,
Но постареют, не беда,
И станут точно, как моя".
« Ну, ты, Захарыч, маху дал.
Моя жена не идеал,
Но к старости такой не будет,
Она меня, однако, любит» -
И, проглотив свой бутерброд,
Сосед, который помоложе,
Подумав чуточку, продолжил -
«А коли будет, то развод!».
«Вот-вот, такая нынче молодежь,
Как чуть, то в суд, потом дележ.
Характер, видишь, не сошелся,
Хлоп заявленье и развелся!» –
Вскипел Захарыч, зло икая.
Но тут встрял третий, то есть я.
И прекратить сей спор желая
Сказал тихонько им: «Друзья!
Тут дело вовсе не в супругах,
А в мастерстве работать плугом.
И не забудьте перед этим
Купить какой-нибудь букетик
Или заморские духи,
Шепча на Ушко ей стихи».
Захарыч и другой сосед,
От удивленья рты раскрыли:
Какой еще такой букет,
Когда все денежки пропили.
А если я, шалун игривый,
От них заныкал кое-что,
То должен им купить два пива
И к пиву водки грамм по сто.