Старая душа поглядывает на грязный февраль,
пытается,как вода думать,существовать,дышать.
Чёрно-белое время аккуратно настраивает рояль,
пространство виолончель-гнусной публике поиграть,
чтобы она не мучалась прелюбодеянием,грабежом.
Преступленью предшествуют буйство красок,и мерзкий пот.
Силуэт человека в галстуке,в трико с ножом
в гости к деду с бабушкой едет,второй идёт.
Температура снаружи,возможно,сама и есть
императрица вселенной,эксперт по вопросам зги,
шкала не сезонов бабе под юбку лезть,
и упаси меня,Боже-некрасивая БТИ.
Ты тогда говорила,что мы в один день умрём.
Романтичное прошлое проросло в бытовой цинизм.
В уходящей любви в низкий дверной проём
остаются слова,и контуженный ген радист.
И теперь только в буднях можно что-то ещё найти
быдловато потупиться,с пальцами без колец,
и на глаз различить из ежедневного ассорти
прилагательных- сочный и будущий огурец.