Одиночество и он. Безмолвие.
Всё вокруг слепящие снега.
И зима; такие дни морозные,
На ресницах мёрзнет льдом слеза.
Лыжи чуть скрипя, скользят по зимнику,
Рядом след оставил горностай…
Лес притих. Стволы окаменелые.
Верхоянье, – зимний стылый край!
Кукша с ветки падает замёрзшая,
В мягкий снег, кусочком пёстрым льда,
А глаза «живые» - не закрывшая,
С чёрной точкой - круглые глаза…
Лиственницы - в небо словно копьями…
Здесь лишь миг назад жила она,
Прыгала по веткам беспокойная,
Хлопотала - перьями шурша.
Впереди, бескрайним полем – озеро,
Берегами скальная гряда…
Сквозь кухлянку злая стужа белая
Хочет, но не может, взять тебя.
Вон, уже изба с покатой крышею,
С маленьким, заснеженным окном.
Видно, что давно уже заброшена…
Не спеша дошли сюда вдвоём.
Здесь закон добра и человечности -
Спички, соль, мешочек сухарей,
Дров охапки три всегда в наличии,
Да колом подпёртый низ дверей.
Вот такой таёжный малый минимум.
Снял рюкзак он, положил ружьё,
Вынул коробок с сухими спичками,
Чтобы с печкой ожило жильё.
Скинул рукавицы. Стужа стылая
Сразу же притронулась к рукам.
Чиркнул спичку – огонёчек маленький,
«Пищу» угасая, не жевал.
Бересту и мял, и грел дыханием,
Вот и третью спичку… сжёг дотла.
На людские не смотря старания
Лишь дымила, тлея береста.
Быстро стали пальцы онемелыми
И совсем не чувствуют огня…
Вот когда уверенность - несмелая
Видит по секундам время - дня...
…Разгоралась печка, тихо кашляя,
Разливалось медленно тепло…
И пришла нежданно к непознавшему,
«Ноя» и «ломая» пальцы - боль.
Отходили пальцы очень медленно,
«Вымогали» скрюченные стон.
И держа их как-то неуверенно,
О, олений ворс кухлянки тёр,
О колени, на скамье, что в инее…
Мышки - рукавицы на полу,
Как и он, искали - вены синие,
Наводя на сердце лишь тоску…
Чаю бы горячего и сладкого.
Руки в шубенки и вышел в дверь…
Чайник борется с руками ватными
В рот открытый набивая снег.
Зверь завыл, недалеко у ельника.
Спал бы, что бродить в такой мороз,
Время то уж позднее, вечернее,
Голос: у-у-у - хрипит, замёрз...
Печка раскраснелась. Эка – девица!
Стыдно перед ней за боль в руках.
Стылая луна в стекле виднеется,
Или жёлтый кажет кто кулак.
А в углу сидит в тепле обиженно,
Скромно, одиночество - одно.
Выговориться хочет очень видимо
И бормочет: « От тебя уйду – само».
- «И не будешь знать ты одиночества»…
- «Не познаешь в шуме – тишину»…
- «Да во мне любовь, ну как пророчество»…
- «Если хочешь - я, стихи пишу!»
- «И почти всё дорогое, ценное
В жизни познают через меня».
- «Я, как выстрел - мысль к тебе пришедшая,
- И с души упавшая слеза»…
Замолчало. Село и насупилось…
А потом продолжило опять:
- «Видите ли, я ему наскучило».
- «Он меня теперь не хочет знать!»
- «А чего ж тогда бредёшь в морозище?»
- «Я, зачем пошло с тобою вдаль?
- «Потому что друг надёжный, стоящий!---
-«Может быть единственный. Ты – знай!»
Дрогнуло - на сердце человеческом…
Руки - в две, налили кружки - чай.
Как себе сластил - четыре ложечки
И ему подвинул - на тот, край.
Пили чай горячий с одиночеством.
Слушал… и молчал, не спорил с ним.
Кто-то к ним в окно глазами волчьими
Пристально взглянул и ночью выл…
2009.