Только что на Тургеневской пространство втолкнуло в вагон молодую женщину с гигантским чемоданом без колесиков, которые отвалились пару месяцев назад, судя по стертой пластмассе. Поверх этого матерчатого чемодана кремового цвета были наставлены сумки, на сколько хватало выдвижной ручки, примерно такой же цветовой гаммы, но разных оттенков. С ней также была гитара в матерчатом чехле и красный пакет, который она почему то берегла больше гитары. Когда она садилась, я увидел в боковом кармане ее рюкзака кучу карандашей и ручек. Весь дальнейший анализ ее внутреннего мира только подтверждал мои первичные выводы. Вся соль была именно во взгляде. И судя по тому, что глаза были ярко лазурного цвета - соль была морская. Само ее лицо нельзя было назвать красивым - но оно было настолько человечным!, что не хочется отрываться, а только вглядываться и пытаться разгадать, что же там происходит внутри, потому что тут не только глаза, но и каждый сантиметр был зеркалом.
Это странное существо заметило мой взгляд, радостно улыбнулось и тоже стало изучать меня. То было пристраннейшее ощущение и я уткнулся обратно в книгу без всякой фокусировки на буквах. Я анализировал это непонятное чувство и понял откуда вся странность. Что-то похожее я где-то встречал... Вся ее одежда была сильно поношеной, все сумки набитые пожитками жили последний месяц, все молнии были перештопаны, одежда подобрана со вкусом, но уже настолько переношена, что обыкновенная московская девушка никогда бы такого не надела. И тут я понял, что же не дает мне просто ехать дальше.
Гигантское чувство сопереживания.
И не конкретно к ней, а ко всем художникам этого мира.
Этот взгляд, как раз, - показался мне знакомым, потому что какое-то время назад я жил рядом с похожим взглядом 5 лет. Тоже синем и таким же детским, смотрящем внутрь или сквозь, но не на тебя, немного побитым, но бесконечно любящим жизнь и влюбленным во все, чем можно восхищаться.
И, естественно, мы вышли на одной станции и, естественно, ей надо было помочь со всей этой неподъемной хренью, и, естественно, я увидел, что в том красном пакете холсты, и я получил ответы на все бытовые вопросы, которые возникли у меня сначала: она переезжала в другое место, потому что там, где она жила уже не получается жить и она едет искать где можно пожить дальше, и что мир не без добрых людей, что всегда что-нибудь получается, подарки от вселенной всяческие: то одеждой помогут, то едой, то красками, а ей ничего кроме рисования в жизни не интересно, - говорила она, - и всегда жестикулировала правой рукой так, будто рисует кистью, даже когда говорила про вещи, которые не рисуются. И я тащил по полу с шорохом на всю станцию этот пузатый чемодан без колесиков, на котором были когда-то нарисованы тонкой линией руки, пытающиеся открыть собственную молнию.
И это был выросший ребенок, скитающийся по стране в поисках вдохновения, счастья и жизни, с добрющими ультрамариновыми глазами, в которых хоть и было чуть чуть грусти, но совсем на дне.
И тогда я сложил образы всех знакомых мне художников и понял, что это совсем иной род людей. Творческая одержимость каким то образом откладывает отпечаток на человека и дает ему уникальные присущие ему качества. Музыканты, актеры, художники, танцоры, фотографы - их всех пихают в одну кучу, хотя это разные ветви "эволюции"
Но, почему то, именно художники в моей жизни чаще других оказывались беззащитными и отъехавшими в космос дальше других.
Берегите художников.