Скит Любовь

С любовью – моей крестнице Ксении (Кусене и Ксюше),
всем родителям и всем детям…

Пролог
Кеса посмотрела на руку, кожа действительно натянулась, ходила волнами и светилась, когда рука возвращалась в пространство над поверхностью книги. В комнате стояла тишина, было слышно лишь дыхание монахов и потрескивание огня в зажженных свечах. «Неужели все это происходит наяву со мной?» – мелькнуло у неё в мыслях.
Монах-настоятель тихим голосом попросил провести рукой над книгой еще раз. Она послушно выполнила просьбу, кроме неё в комнате был молодой юноша, явно с волнением следивший за действиями девочки. Кожа опять завибрировала и пошла волнами, свечение усилилось. Как это бывает у детей, вызвавшее вначале бурю эмоций и интереса действие, став привычным, позволило ей отвлечься и рассмотреть помещение более внимательно...
«Невероятно», – прошептал старец. – Потом окинул взглядом присутствующих и произнес: «Дитя, открой книгу, пожалуйста».
Кеса подчинилась, с трепетом взялась за старинный переплет и открыла книгу. На её глазах на белых страницах стала проступать надпись, буквы мерцали, складываясь в строку... «Пути Господни неисповедимы», –  прочла она. Дочитанная строка уже начала исчезать, являя ей новую: «Не мы ведем, а нас ведут... но порой мы решаем, а не за нас решают». Девочке было интересно происходящее, напоминавшее сказки, которые ей рассказывал в детстве любимый дедушка. Она на какое-то мгновение перенеслась в минуты, проведенные рядом с ним, вспомнила его терпение при ответах на её бесконечные вопросы, мягкий голос, щекотную бороду и добрую улыбку.
– Дитя мое, тебя проводят спать, нам надо подумать, – за мягким голосом настоятеля следовал твердый взгляд его внимательных глаз. – Кеса посмотрела ему в глаза и вспомнила слова дедушки: «Верь тому, что читаешь в глазах». Множество событий, усталость от этого необычного дня неожиданно навалились на неё, она почувствовала, что и правда устала.

Цель
«Что ни шаг, то в болото», – частенько можно было услышать о её брате. С одной стороны, она уже привыкла, с другой – видела, как грустнел взгляд любимого деда, когда он слышал очередное замечание соседей, и как раздавался тихий вздох бабушки. Они с братом выросли без родителей, те ушли в лес и не вернулись – такое случалось порой в поселении, хоть и редко. В таких случаях Поселенцы считали, что лес забрал к себе, и отдавали дань Матери-Природе в случившемся. Поселение стояло на кромке леса, как водится, рядом с рекой. Она всегда знала, что отличается от сверстников, щебетавших как стайка воробьев, перелетающих с места на место, которым свойственно было не обращать внимания на происходящее вокруг. Возможно, сказалось то, что частенько она ходила с дедом в лес, по нуждам дома. Молчаливый, он редко произносил что-то впустую, но его фразы запомнились ей с детства, многие из них раскрывались мудростью и сейчас вспоминались в разные моменты. Дед учил её слушать, смотреть, чувствовать и наблюдать, улыбался и часто добавлял при этом: «Чему я не научу – лес доучит», и лес учил... Она знала, какая птица начинает петь первой, как одна сменяет другую, различала в полуденном шуме разные звуки и шорохи. Кеса не заметила, как стала понимать лес так же хорошо, как своего деда, рассказывающего сказки перед сном. Бабушка была занята по хозяйству, но вечером, когда дед рассказывал очередную сказку, присаживалась рядом с ним и слушала так же внимательно, как Кеса. Детство девочки проходилов атмосфере любви и заботы. Она не чувствовала себя обделенной в жизни без родителей и, несмотря на отличия от сверстников, они легко принимали её в свои игры, не обращая внимания на её необычность. Все бы хорошо, если бы не беспокойство за брата. Ей было 12, когда не стало дедушки, бабушка ушла вслед очень быстро. Привыкшая помогать во всем по хозяйству, Кеса легко делала домашние дела, когда к ней пришло решение идти в Скит. Просить за брата...
Скиты
Кеса помнила рассказы деда, когда вместо Скитов стояли монастыри, в которые приходили люди, – это было странное время, Время Перемен, как называл его дед. Время, когда магия вошла в жизнь людей сама. Время, когда, казалось бы, сама Природа доходчиво объяснила, как устроено равновесие. Время, когда перестали рождаться дети. Кто-то боялся вспоминать то время, называя его страшным, но дед всегда говорил
«Время Перемен», а она с детства привыкла доверять суждениям деда.
В поселениях было принято, что когда женщине приходило время рожать, то звали знахарок-повитух. До того момента, когда знахарки подвергли гонениям, сейчас уже никто и не вспомнит как это было, многие тогда просто исчезли. Тогда все и началось. Никто не мог ожидать, что перестанут рождаться дети. Прошло какое-то время, прежде чем это заметили и смогли понять, тогда люди по привычке обратились в монастыри, но чуда не происходило. Вскоре стало ясно, что, если ситуация не изменится, поселения изживут себя, тогда-то и произошел первый виток. Сейчас кажется, что рассказ идет о нескольких месяцах, но речь идет о годах... Люди, поняв, что монахи не могут им помочь, отвернулись от монастырей, и монахов ждали нелегкие годы. Многие из них тогда покинули монастыри, а те, кто остался,столкнулись с суровой правдой жизни: лишенные своих приходов, они с трудом сводили концы с концами, им пришлось самим взять заботы о себе, тяжелее всего давались зимы. Спустя какое-то время появился первый знак…
Монастыри обычно стояли поодаль, в изголовьях и предгорьях рек, одни в достаточной близости от поселений, до других приходилось приложить усилие, чтобы добраться. Жители поселений, по старой заведенной привычке или по шедшему из древности обряду, сейчас уже вряд ли кто-то вспомнит, кем это и когда было заведено, приходили к стенам монастырей 4 раза в год – в дни равноденствия и солнцестояния. Перестав посещать монастыри, эту привычку они соблюдали, то ли отдавая дань традициям, то ли по зову Предков…
Это было в день летнего солнцестояния, когда, подойдя к стенам монастыря, люди увидели начавшие проступать на стенах знаки. Было видно, что оставшиеся немногочисленные монахи удивлены происходящим не меньше, чем поселенцы. Это был второй виток того Времени. Людская молва быстро разнесла весть, что на каждом из монастырей знаки появились свои. Когда после этого в каждом из поселений родился мальчик, все уже понимали, что каким-то образом эти события связаны и сама Мать Природа разговаривает с людьми.
Кеса любила слушать рассказы деда о том времени, он застал все годы перемен. Вот тогда-то монастыри и стали называться Скитами. И долго искали ответы монахи. Несколько монастырей в ту пору были сожжены, предполагая, что таинственные символы исчезнут со стен, но они появлялись на новой постройке, кактолько был положен последний камень. Как людская молва разнесла происходящее, так и из каждого монастыря было отправлено по монаху на Великий Холм, где стоял Скит, настоятелем которого был старец Сергий и на стенах которого явно выступил знак «любовь».Этот знак было сложно перепутать, именно там собрались старцы того времени в попытке понять происходящее. Именно настоятелю Сергию открылась связь между родившимися в поселении мальчиками и монастырями.
Много странных событий происходило в то время... В каждом из Скитов хранилась древняя книга. Немногие знали, но дед Кесы знал, что в день, когда появились символы на стенах, буквы в тех книгах исчезли. Кроме родившихся мальчиков, в поселениях никто не рождался, и монахи, сначала решившие, что это знак отдать этих мальчиков в монастыри, натолкнулись на протест потерявших надежду и веру людей. Тогда-то старцу Сергию и было откровение, что каждый из этих мальчиков сродни Провидцу для Скита при поселениях и только с ним будет «говорить» старая книга, по исполнении детям 12 лет. И что этим мальчикам необязательно жить при Скитах, а достаточно приходить туда изредка и читать, что хотят книги донести до монахов. Сложно было поверить в происходящее, но, пережив нелегкие времена, мира хотели все. Оставалось только разобраться в том, как книги будут «говорить», и дождаться этого момента. Дальше последовали годы ожидания, когда подошел срок, о котором было в откровении, и случился Третий виток, который принес долгожданное равновесие и начало процветанию.
Это было время, когда люди поняли, что у магии нет цены, нет жажды наживы, желания диктовать свою волю, что так проявилась сама Природа, привнеся равновесие туда, где оно нарушалось долгими десятилетиями. Со временем, с помощью Книг, обитатели Скитов разобрались в проступивших знаках. Когда пришло время и детей пригласили в Скиты, обнаружили, что Книги начинают светиться, завидев своего Провидца, а кожа на руке ребенка светится в ответ и слегка вибрирует. То, что происходило дальше, окончательно все прояснило. Переворачивая переплет светящихся Книг, Провидцы смогли прочесть возникающие на белых страницах сообщения и пояснения, значения знаков на стенах были расшифрованы. Так, каждый Скит обрел свое нынешнее предназначение и значение. В одном теперь просили денег, в другом – здоровья, были и те, в которых просили даже здоровья скоту и помощи в урожае, а людям порой приходилось пройти не одно поселение, чтобы добраться до нужного Скита.
В то время снова начали рождаться дети, и это было началом Великой Радости. В Скит «Любовь» приходили разные люди: это были и пары, и молодые девицы, а порой и отчаявшиеся родители. Много историй того времени рассказал Кесе дед, всегда добавляя, что Природе не важно, кто прав, а кто виноват, что в ней особенное место занимают равновесие и любовь. Именно в Скит «Любовь» и решила отправиться Кеса. Для своих 12 лет она прекрасно умела заботиться о себе. Да и с той поры повелось, что если путник ночью стучал на постой и на вопрос «Куда путь держишь?» отвечал – «В Скит», ему оказывали прием, как близкой родне. Считалось, что в доме, где он остановился, круглый год будет любовь и достаток.
Пропавший знак
Пожилого отца-настоятеля звали старец Варлафей, и преемником своим его назначил отец Сергий, когда уходил. Никто не ожидал произошедших после этого событий. Отец Сергий прожил длинную жизнь и очень многим помог и наставил на путь истинный. Скит «Любовь» с Времени Перемен негласно считался основным. Именно с него вернулось равновесие, и для самих монахов стал понятен смысл их служения.
Отец Варламей сидел и смотрел на свечу в своей келье, вспоминая события недавнего;прошлого.
– Варлафей, назначаю тебя своим преемником, – приглушенным мягким голосом сказал тогда уходивший Сергий. – Веры твоей недостаточно, чтобы она творила чудеса, но достаточно, чтобы начать их творить, – добавил он тогда фразу, которую Варламей запомнил, но не совсем понял. Уходивший человек заменил ему всю семью: он был и брат, и дядя, и отец, и дед, и вся мудрость поколений, и провидец. Отец Сергий просил провожать в последний путь без горести, а вспоминать с радостью, но сложно удержаться и не горевать, когда уходит столь значимый в твоей жизни человек.
Мысли Варлафея перескочили из прошлого в настоящее. Он окинул взором келью, посмотрел на пылинки, в свете свечи различимые в воздухе, и в который раз задался вопросом: «Что же делать с девочкой?..»
Отец Сергий сказал, уходя, что в трудную минуту верьте и знак придет. И он пришел, но как понять этот знак, как правильно поступить и расшифровать. Скит был закрыт уже две недели и никого не принимал: ни один человек из поселений не входил в него со смерти настоятеля. И было это сделано не по своей воле, а по очередной загадке, беспокоящей настоятелей всех Скитов – со стен Скита пропал знак «любовь». И никто не брал на себя ответственностьчтобы объяснить, что это значит. Кроме этого, стаи ворон сидели на близлежащих деревьях и не торопились улетать, добавляя тревоги во всеобщее настроение. Они уже пережили то время, когда было совершено много ошибок, время, когда людей покинула радость и в них попеременно боролся страх за прошлое со страхом за будущее...  Как когда-то в былые времена в Скит съехались отцы-настоятели. На время были позабыты разговоры и споры, и день за днем сменялся в общей молитве: помня слова уходившего, старцы просили подать знак.
Наутро их молитвы были услышаны, когда с непосредственностью ребенка, который просто не мог понять, как это закрыт Скит, куда приходят просить о Любви, и ничего не слышавшего о смерти отца Сергия, Кеса настойчиво повторила стук кольцом о дверь – дверь, долгие годы не закрывавшуюся изнутри. Монахи, проведшие в ожидании все это время, открыли дверь сразу. И каково же было их удивление, когда за дверью они увидели крепкосложенную, прямую, как струна, с чистыми озерами голубых глаз и косой девочку, одетую по-охотничьи, по-походному, с котомкой за спиной. Недоумение шорохом прошелестело среди тех, кто был в тот момент у двери... тогда и произошло нечто, давшее им всем надежду. Солнце, несколько дней прятавшееся за тучей, в этот миг вышло, и луч упал прямо на её головку. Она весело сощурилась. Еще дед говорил ей с детства: «Солнышко нужно любить, дождь – благодать, да только и без солнца света не видать». Добавил яркости моменту звук разлетающихся крыльев: вороны, наконец, покинули свое пристанище и неторопливо разлетались в разные стороны от Скита. Монахи, ожидая чуда, смотрели на стены в надежде, что знак вернется и время потечет привычно, не привнося в их мирную жизнь никаких перемен. Но стены оставались белыми, а девочка стояла перед воротами и щурилась, несколько смущенная пристальным вниманием мужчин в коричневых рясах, по большей части седовласых и длиннобородых, пока они не расступились и не выпустили к ней пожилого монаха с седыми нависшими бровями. Он внимательно посмотрел на неё и произнес заветные слова, которыми приветствовали пришедших в Скит:
– Заходи, раз пришла с миром, добром и любовью – с ними пришла, с ними и уйдешь. – Потом мягко добавил: «Как тебя зовут, дитя?»
– Дома меня зовут Кеса,– ответила она вежливо, и в этот миг луч солнца снова пробежал по ней так отчетливо, незаметить это мог разве что слепой, после чего солнце скрылось в облаках.
Девочку провели внутрь, но никто не знал, что делать с ней дальше. Её отправили на кухню, чтобы она поела с дороги. На кухне помогали две пожилые женщины, пришедшие в Скит прислуживать, каждая по своим причинам. В помещении было тепло и уютно. От растопленной печи запахи, доносившиеся до Кесы, напомнили ей о доме и о бабушке. В такой момент она думала, что бабушка улыбается ей с небес, и мысленно передавала ей привет, представляя, как бабушка проводит мягко по её волосам в ответ. Её размышления прервал голос спустившегося за ней монаха. Она услышала мягкое:
– Кеса, пойдем со мной, нас ждут.
Все это время монахи советовались и предлагали различные дальнейшие действия, а Варлафей молчаливо внимательно слушал и так же молчаливо ушел за девочкой. Когда они вернулись, все разговоры стихли.
– Пройдемте в комнату при библиотеке, – сказал он. – Это было неожиданно для всех, да и для него самого в чем-то, но, видимо, не зря отец Сергий назначил его своим преемником, его послушались беспрекословно, только шорох одежд сопровождал переходивших через помещения.
Здесь надо сделать маленькое отступление, чтобы вернуться к истории. С тех времен, когда обнаружили, что книга разговаривает только с Провидцами, было заведено, что все 12-летние мальчики, родившиеся в близлежащем поселении, приходили в Скит. И тот, с кем начинала «говорить» книга, нарекался Провидцем и по собственному усмотрению решал, оставаться ли ему жить при Ските. Если решение было жить в Поселении, то Провидца привлекали для решения сложных вопросов, посылая за ним, с просьбой прочитать очередное послание. Порой книги говорили загадками, но помощь в решении оказывали всегда.
И так было заведено с того Времени Перемен, когда установилось Равновесие. Это еще одна из загадок, которая беспокоила монахов: отец Сергий оставил после себя преемника, которого нарекал Провидцем и воспитывал с малых лет как внука. Мальчик был найденыш. Случалось это редко – обычно в поселениях растили таких детей, как своих, а тут подбросили прямо на ступени монастыря. Отец Сергий все время что-то объяснял и рассказывал, его часто видели разговаривающим с мальчиком.
Мальчика назвали Ярок. Он был вихраст, задирист, с волосами выжженной пшеницы и карими блестящими глазами. Загадка состояла в том, что в то время, когда ему исполнилось 12, книга молчала, молчала она и тогда, когда Скит посетили все мальчики поселения. С того времени минуло два года, но отец Сергий всегда повторял, что иногда Время вносит свои коррективы и всему, значит, свое Время, относясь к происходящему спокойно. Монахи, видя спокойствие настоятеля и то, что приходившие в Скит получали то, о чем просят, тоже не волновались. До поры до времени...

Книга
Кеса проснулась с первыми лучами, как это привыкла делать с детства. «Даже если солнце за тучами – лучи никуда не делись», – подумала она и улыбнулась. Спать в келье было непривычно и неуютно. Кто-то позаботился, и, обнаружив у входа кувшин с водой, она умылась. Девочка вышла, по-детски непринужденно и легко, найдя спуск к кухне. «Дети легко справляются там, где взрослые умудряются придумать сложности, – мелькнуло у неё, заставив улыбнуться и мысленно добавить себе, – не умничай». На кухне приветливые пожилые женщины налили ей молока со свежей выпечкой, сказав, что её ждут в той же комнате, и спросив, найдет ли она дорогу. Она поела, вышла и стала подниматься по лестнице, когда впервые услышала этот мягкий голос, принадлежавший пожилому человеку, не сразу поняв, что говорившего нет рядом с ней.
– Здравствуй, Кеса, – произнес голос.
Она остановилась на лестнице перед длинным коридором, в котором, несмотря на утренние часы, был полумрак.
– Кто вы? – немного взволнованно спросила она. Испугаться ей в голову не пришло, да и не было этого в черте её характера.
–  Дух отца-настоятеля Скита, отца Сергия, – услышала она в ответ. – Пока ты находишься в стенах Скита, у меня есть возможность говорить с тобой.
–  Зачем мне такая возможность? –  спросила она.
–  Не все пути нами изведаны, не все дороги пройдены и не все места знакомы, –  услышала она в ответ.
С детства привыкшая к загадочным дедушкиным фразам, смысл которых ей порой открывался только через несколько лет, девочка, вспомнив дедушку, успокоилась, решив принять происходящее как данность. «Чему быть, того не миновать», –  любил повторять дедушка...
Она прошла длинным коридором, повернула направо, еще раз направо и вошла в комнату, где накануне с ней говорила книга. Огонь у свечей на стенах плавно колебался в такт её шагам, а тени на стенах отплясывали свой танец. В комнате её ждали отец Варлафей и мальчик, которого она уже видела раньше, –  лет 14–15 на вид.
–  Доброе утро, Кеса. – Юношу зовут Ярок. Он будет присутствовать при нашем разговоре.
–  Ярок – Провидец, –  мягко молвил ей Дух.
–  Ярок – Провидец, –  задумчиво повторила она вслух.
–  Откуда тебе это известно? – слегка взволнованно переспросил Варлафей. Да, так его называл наш отец-настоятель и готовил к этой роли, но до вчерашнего дня книга молчала и начала говорить с тобой. Про себя он подумал: «Возможно, детям легче будет разгадать загадки, и делают они это с большей легкостью, чем взрослые...»
Внимательные голубые озера глаз посмотрели на него, и он еще раз отметил для себя, такие глаза не способны на ложь и обман... Что-что, а людских взглядов за свою жизнь он насмотрелся разных: приходившие просить порой были с хитринкой, порой с темным донышком. Разные люди приходили в Скит, и каждый получал то, о чем он просил, если просил искренне и с душой. Огонь в свечах колыхнулся, когда девочка легко произнесла:
– Со мной сегодня начал говорить дух отца Сергия. – Он сказал, пока я нахожусь в стенах этого Скита, я могу его слышать, добавила она. – И просит передать, что медиум с ясным взором отличается от всего остального, что может беспокоить вас, отец Варлафей, –  свободной волей. Что девочка, т.е. я, в любой момент вправе попросить меня, т.е. его, уйти и перестать слышать, сколь шаткой ни казалась бы вам эта грань. –  Извините, я могу не повторять то, что он говорит, но мне казалось, это сказано для вас.
Варлафей пребывал в легкой растерянности: сначала ребенок, девочка, с которой говорит книга, теперь дух отца Сергия. Ему пришлось справиться с собой и решить принимать это или нет – помогло то, что легче привыкать к новизне происходящего, чем искать знаки, не зная, когда и какой увидишь в будущем. Когда мысли пришли в порядок, он понял, что где-то радуется возможности присутствия старого отца-настоятеля рядом с ними, хотя ему вновь придется объяснять случившееся приехавшим монахам.
Девочка в это время повернулась к Ярку и сказала непонятную для себя фразу:
– Помнишь янтарные пластинки из детства, отец Сергий учил тебя с ними обращаться?
– Да, но они не разговаривали со мной, – ответил мальчик. – Я так ничего и не смог услышать.
– Отец Варлафей, я, кажется, могу научить Ярка быть вашим Провидцем, покрайней мере, так говорит мне Дух, хотя и добавляет, что не все открыто даже ему. Еще он просит передать – крайне важно, – чтобы знак вернулся. Это основа основ связи с Природой, именно наш Скит связан с волей Матери-Земли. С её проявленной Природой, с тем, будет ли по следующей весне весна. Кто-то из приехавших будет волноваться за другое – за ту важность, которую в их понимании несут в себе Скиты. И, наверняка, вам уже предлагали разные варианты, в том числе не слушать этих детей и не думать о знаках, разойтись, ведь на остальных Скитах они остаются, но прошу мне поверить – это будет началом;Конца.
               Кесе нравился этот мягкий голос, она чувствовала, что тот, кому он принадлежал, был мудр и добр, а такие вещи она уж всегда чувствовала, еще с детства. Невольно ей становилось понятным, что то, с чем она пришла в Скит, повременит, так как сам Скит не сможет ей дать того, что в нем исчезло, пока они не разберутся, как это вернуть.
«Чудеса, – подумала она, – неужели все происходит со мной». Повинуясь собственному желанию, она подошла к книге. Книга тут же приветливо ответила ей свечением. Когда это произошло вновь, последние сомнения Варлафея рассеялись. Не было за эти годы случая, чтобы Книга отвечала на нечистый помысел. И все настоятели Скитов отмечали то, что Провидцы, выбранные ей, отличались добродушием, веселым нравом и были любимы в своих поселениях с детства, при этом в них отсутствовало высокомерие и гордыня, несмотря на избранность. Они как будто рождались с умением вести диалог с Книгой, общаясь с ней как с другом, который рос рядом. Но, чтобы девочка... это может внести сумятицу.
– Порой Дух просит передать что-то, что я не совсем понимаю, как сейчас, – сказала Кеса. – Он говорит, что это не постоянная перемена – так пал Выбор Земли. Видимо, это для вас, – добавила она.
Варлафей вздохнул и подумал: «Ну вот, теперь мои мысли не принадлежат уже мне», – на что услышал от Кесы ответ, который его успокоил:
– Он отвечает тогда, когда вы обращаетесь по привычке с вопросом к нему и слышит вас тогда же.
Кеса порядком устала говорить за двоих и понимала, что ей как-то надо будет с этим разобраться, чтобы не превратиться в важную индюшку, которая прогуливалась у них дома во дворе так, будто считала, что все остальные птицы меркнут в свете её красоты. Воспоминание вызвало у неё улыбку и позволило легче отнестись к происходящему.
Кеса привычным движением поднесла руку к книге, только на этот раз никто не просил её этого делать, и стала наблюдать, как засветилась кожа. В этом свете было что-то по-детски волшебное, отметила она для себя. Девочка погладила обложку, что-что, а книги она любила, видимо, еще с дедушкиных историй из детства. В поселениях они были только в школах, все остальное пересказывалось дома детям от родителей, а им – от их родителей. Так будет, пока есть Связь Рода, любил повторять ей дедушка,– и при этом добавлял, что, даже если Ангелы отвернутся от тебя, поверь, Любовь Рода незримо будет сопровождать тебя всю жизнь, и тебе достаточно обратиться к памяти и позвать на помощь, и она всегда придет. Почитать родителей было незримым правилом в поселениях – люди жили в любви и согласии. Она опять вспомнила о брате, но начавшая вибрировать кожа на руке вернула её в настоящее. Кеса взялась за тяжелый переплет обложки, когда решила спросить:
– Отец Варлафей, а я могу задать книге личный вопрос?
– Издавна книги говорили в ответственные моменты. Бывали случаи, когда они молчали и не отвечали. – С тобой она ведет себя, как со старой подругой, мне остается полагаться на то, что я вижу, дитя мое, – ответил старец.
Кеса мысленно вернулась к брату и спросила у книги, получит ли она решение своего вопроса, потом взялась за светящийся переплет обложки и открыла её – на белом листе начали прорисовываться буквы, и через мгновение она прочла:
– Ничто не предрешено, шаг шагнет – упадет, не шагнет – упадет, лишь один только шанс –  что любовь его спасет.
Ну вот, подумала девочка, яснее не стало. Уже увереннее, она задала вопрос вслух:
– Что мне делать дальше?
И получила ответ:
 – Слушать свое сердце.
Старец и мальчик с интересом наблюдали за происходящим. Ярок решился попросить:
– Спроси у книги, я действительно Провидец?
Девочка удивленно взглянула на него, ведь дух отчетливо говорил об этом, как об очевидном, и повторила вопрос Ярка книге:
– У Провидца веры нет, в детстве ключ – он и ответ, – прочитала она вслух.
– А как найти этот ключ?– спросила Кеса.
– Янтарным пластинкам научи и в лесу найдешь ключи.
Кеса повернулась к отцу Варлафею и спросила:
– Книга всегда говорит так загадочно?
– Доля загадочности всегда присутствовала, но чтобы ответы появлялись так легко и в стихотворной форме – вижу впервые.
Кеса посмотрела в озаренные надеждой глаза мальчика и предложила:
– Хочешь попробовать?
Ярок протянул руку к книге, но свечение исчезло, и страницы стали белыми.
– Все порядки перепутаны, загадок все больше, книга и Дух Сергия говорят с девочкой, мир сходит с ума,– вздохнул Варлафей.
– Наш мир сходит с ума? – спросила у книги девочка.
– В каждом вопросе есть ответ, кроме тех, где веры нет.
Была ли в моем вопросе вера, задумалась она, и вдруг поняла, что за время диалога с книгой стала полагаться только на её мнение, забыв о своем собственном. И только подумала, как почти физически ощутила молчаливое одобрение незримого Духа. Краем глаза она увидела начавшие проступать буквы, хотя не было задано никаких вопросов:
«Знаки появятся снова, когда будут готовы.
С мальчиком идите в лес, ищите цвет самих Небес.
Придется на самих себя полагаться во всем.
Слушай свое Сердце, вспоминай Отчий дом...»
После этих строк, свечение книги начало стихать, тогда отец Варлафей попросил девочку спросить, что делать настоятелям Скитов. Девочка задала вопрос, книга проявилась строками:
«Занимайтесь своими делами.
Верьте в то, кем являетесь сами,
И людей принимайте с душой,
Даже если придет к вам чужой.

Скиты сложное пережили Время,
Ведь остались стоять их стены?
Знаки так же на них мерцают,
Людям веру в сердца внушают.

Эти дети Природой избраны.
Не все знать настоятелям ведомо.
Так доверьтесь им искренне –
Из Хранителей станьте Дедами».
Варлафей выслушал, улыбнувшись впервые за несколько дней, хотя понимал, одно дело присутствовать, а другое – попробуй теперь все это перескажи, когда вечером они соберутся с остальными настоятелями вместе. Он подумал, как бы сделал в таком случае отец Сергий, и посмотрел на девочку – Кеса выглядела уставшей. Поймав на себе взгляд, она произнесла: «Он просит передать, что когда придет время решать, чтобы вы позвали меня на Совет». Отправив детей отдохнуть, пожилой монах неторопливо стал ходить по комнате, обдумывая случившееся. Впереди его ждал непростой вечер.
Совет
Варлафей предполагал, что вокруг происходящего разгорятся живые споры, но то, что будет так нелегко убедить настоятелей в происходящем, – не ожидал даже он. Разгоряченные споры уже необычное дело для редко повышающих голос старцев, но поверить в то, что что-то решается без их ведома и это что-то в руках двоих детей – оказалось еще сложнее. Варлафей устал и не видел выхода из ситуации, кроме как позвать на Совет девочку. «Надеюсь, она успела отдохнуть – слишком много нового даже для взрослого, а что уж говорить о ребенке», – подумал он, когда спускался. Происходящее после сегодняшнего утра перестало его в чем-то беспокоить, иногда имеет смысл положиться в происходящем на происходящее. «Что-то я много стал философствовать, возможно, стоит относиться ко всему серьёзней, это все последние стихи книги, – вспомнил он и спрятал начавшую появляться улыбку за усами и бородой. – В чем-то Природа права, мы стали забывать, что когда-то сами были детьми и каково это тоже»,– подумал он и вышел за Кесой. Он нашел девочку сидящей рядом с Ярком во дворе, они о чем-то увлеченно разговаривали. В ладони у мальчика лежали пять янтарных пластинок. «Долгий день», – подумал Варлафей, посмотрев на небо, солнце не показывалось с того дня, как пришла Кеса, на улице стоял теплый вечер и уже темнело.
– Кеса, пойдем со мной, нас ждут на Совете.
Когда они вошли в комнату, где проходил Совет, дебаты стихли. «Взрослым всегда сложно, когда они не знают, что будет, – подумала Кеса. – И что мне делать?» – мысленно спросила она у Духа. – «Спроси отца Рубия, в чем его сомнения», – услышала она ответ.
– Отец Варлафей, можно мне задать несколько вопросов отцу Рубию, – вежливо попросила она.
– Спрашивай, девочка, – раздался строгий и жестковатый голос одного из старцев. Он вышел немного вперед, и девочка увидела колкий взгляд за кустистыми рыжеватыми бровями.
– Отец Рубий, в чем ваши сомнения? – повторила она вопрос.
Шепот пронесся по комнате, и Кеса поняла, насколько происходящее выходит за общепринятые рамки. Она не стала дожидаться ответа, просто решив повторять то, что ей говорил голос Духа, успокаивающе действующий на неё своими добрыми интонациями.
– Отец Рубий, помните ли вы момент, когда к вам в Скит пришел просить Мельник, у которого все сгорело?..
В комнате стало тихо, самые пожилые настоятели, присутствующие здесь, невольно вздрогнули. Речь шла о Времени, когда устанавливалось Равновесие, когда действовать приходилось наобум, как канатоходцам, ступающим по канату.
– Вы помните, как пришел Мельник в ваш Скит Денег, когда у него все сгорело, а на руках остались жена и малые дети? И вы ответили ему, что «человек предполагает, а Бог располагает», сказали просить и верить, но сами не поверили, на тот момент вы не верили. Скит был почти разрушен, и мало кто приходил. На вашу долю пришелся сложный период, а впереди была зима. Вы не ожидали, что, вернувшись домой, к Мельнику придут и помогут Пахарь и Земледелец и будут поддерживать его семью всю зиму до весны, не прося ничего взамен. А весной помогут восстановить мельницу, несмотря на то что это создаст для их семей временные трудности. И когда вы приехали к отцу Сергию, вы получили тогда ответ от него. Он тогда рассказал вам об истории, которую забыл даже сам Мельник, а вот Пахарь, видимо, помнил, как будучи маленьким, он тонул в реке, и его уже уносило течение. Река в тот год разлилась бурная, мимо ехал на телеге отец Мельника и, не задумываясь, бросился в реку, рискуя собственной жизнью. Много лет минуло. Когда отец Пахаря уходил, он наказал не забывать и всегда протягивать руку помощи, тем более если она нужна детям. Ну, а Земледелец, там все просто – они с Пахарем дружили с детства, были не разлей вода, и вместе прошли многое. Простая история, но тогда вы поверили, и после этого уже не сомневались, хотя не просто быть настоятелем вашего Скита, ох, как не просто...
Когда девочка договорила, Варлафей поблагодарил её и попросил их оставить. Как она и предрекала, Совет принял решение вверить происходящее в руки детей.

Янтарные пластинки
Утром настоятели разъезжались по своим Скитам, условившись встретиться осенью в день осеннего равноденствия, в надежде, что к тому времени знак вернется на стены. Кеса, сидя с Ярком во дворе и взяв в руки пластины, спросила:
– Ты помнишь, что тебе о них говорил отец Сергий?
– Да, – ответил мальчик. – Он часто повторял, что они принадлежат мне. Когда меня нашли, была зима, у меня в ладошке были зажаты эти пять круглых пластинок на кожаном шнурке, напоминавших монеты из янтаря. Кажется невероятным, но вокруг меня таял снег, а от пластин исходило тепло. Сколько бы я потом ни пытался, чтобы они хоть немного повторили тот опыт, у меня ничего не получалось.
– Значит, пластинки как-то связаны с твоим детством, – задумчиво сказала девочка.
Потом спросила:
– Можно посмотреть?
Ярок протянул ей пластины, девочка стала рассматривать их на свет, янтарь просвечивался и был чуть теплым, возможно, после руки мальчика.
– Раз нам идти в лес искать Небесный цвет, нам нужно научиться ими пользоваться, пойдем к книге.
Отец Варлафей разрешил детям беспрепятственно входить в комнату при библиотеке, когда им понадобится. Как только они вошли, книга привычно замерцала. На этот раз Кеса не стала любоваться свечением руки. Она открыла переплет и начала читать проявляющийся текст:
«Пять пластинок – подарок Стихий,
Мать попросила за него Мать-Природу.
Только о том, чтобы сын её жил,
Думала она, уходя под воду».
– Ты что-нибудь знаешь об этом? – спросила она Ярка.
– Я не помню своих родителей, даже не знаю, любила ли меня моя мама.
– Конечно, любила, и слова книги это подтверждают – или ты ей не веришь? – Давай спросим твои пластинки? – предложила девочка. – Ты пробовал с ними разговаривать?
– Вот еще, разговаривать с пластинками, даже если от них таял снег! – За многие годы так никто и не смог понять, как ими пользоваться, даже отец Сергий. Вот ему я верил, он для меня был всем, и мне его очень не хватает, – сказал Ярок.
Девочка вложила пластинки в руку Ярка и повторила просьбу: возьми и спроси, они же твои, так с чего им отвечать мне.
– Ну, хорошо, – послушно сказал Ярок. – Любила ли меня моя мама? – произносить это было ему непривычно и слушаться вот так 12-летнюю девочку тоже. Монахи поверили ей, и она слышит голос отца-настоятеля, – сказал он себе для хоть какого-то убеждения.
То, что произошло дальше, было неожиданностью для них обоих – пластинки выпали, а мальчик с удивлением смотрел на руку. На ней исчезал след легкого ожога.
– Вот видишь,– Кеса довольно щурилась.– Они тебе отвечают, надо только понять, как задавать вопросы и как бы это сказать, чтобы они отвечали помягче.
Ярок поднял пластинки с земли. То, что он спрятал глубоко в сердце, впервые в жизни поставило под сомнение его собственные сомнения. «Неужели я так в это не верил, нужно будет о многом подумать».
– Попробуй позадавай им вопросы, возможно, ключевое слово в вопросах мама? –задумчиво произнесла девочка. – Просто этот вопрос был слишком сильный.
– Хорошо.
Ярок надел кожаный шнурок на руку, затянув узелок. Ему не терпелось остаться одному, чтобы разобраться с открытиями, которые были связаны с его жизнью: впервые мальчик ощутил, что, возможно, и для него есть Предназначение. Веря отцу Сергию, он действительно не верил в его слова о том, что он следующий Провидец Скита «Любовь». А что если... он мысленно задал вопрос пластинкам: «Если помыслом и действием человека движет любовь, скрытая в вас сила поможет мне это понять?» – пластинки оставались холодными. Ярок чувствовал, что ключ где-то рядом и переформулировал вопрос: «Отец Варлафей любил отца-настоятеля?» – в ответ он ощутил приятное покалывание и нагрев. Надо же, все оказалось так просто, но как мог мальчик догадаться, о чем спрашивать. В Скит «Любовь» приходило много людей, и бывало такое, что приходили и две женщины, которые любили одного мужчину, по-всякому бывало. В сложных случаях как раз и обращались к книге. Получается, пластинки тоже могут помочь. Ярок пока что не понимал как, но чувствовал, что он на верном пути.
– Спасибо,– искренне сказал он девочке, – сказал и ощутил, как пластинки немного потеплели. – Вот как, оказывается, достаточно мне что-то почувствовать искреннее, даже если это благодарность, как они отвечают. – Кеса, ты знаешь, кажется, кажется, они действительно со мной разговаривают – его глаза поблескивали.
Впервые после ухода отца-настоятеля одиночество отпустило. Ярок сам не замечал, что перестал радоваться и улыбаться, когда ушел отец Сергий. И теперь он знал, какой вопрос он может не повторять. Удивительно, как янтарь смог нести в себе ответы, храня тайну его рождения и появления в Ските.
– Спасибо, пять Стихий, спасибо, мама, – произнес он искренне.
Произошедшее дальше ослепило на мгновение его и Кесу. Солнце вынырнуло из-за туч, и брошенный им луч упал на руку мальчика. Пластинки нагрелись, но не раскалились, и вдруг на глазах стали меняться, превратившись в шарики, – на шнурке у мальчика теперь переливались пять шариков янтаря. Дети восторженно переглянулись, каждый день им открывалось что-то новое и неизведанное.
Отец Варлафей задвинул штору на окне. Он видел знак второй раз в жизни, и перепутать эти два события было невозможно. Его глаза подозрительно поблескивали. В это мгновение он впервые за много лет задумался, а не забыл ли он, привыкнув полагаться на мнение отца Сергия, в каком Ските они находятся и что означал знак, проступивший много лет назад на их стенах.

Сон
Кеса проснулась на рассвете от того, что ей приснился сон. Снилось детство, дедушка, как они идут по лесу и он учит её различать голоса птиц. Во сне за спиной у неё была берестяная сума для ягод, её тоже сделал дед. В какой-то момент они расходятся в разные стороны: он идет проверять силки на зайца, а она остается на поляне собирать ягоды. Когда Кеса научилась говорить с лесом, они часто расходились – каждый по своим делам, и дед на вопросы соседей, не боится ли оставлять внучку, отвечал: «Кто в лес с миром зашел, того он с миром и проводит. Кто к Природе с добром, тому она добром и платит». Соседи удивлялись, но больше не спрашивали. Во сне, собрав ягоды, уже выходя из леса, оглянувшись, Кеса увидела, как на окраине стоят дедушка с бабушкой и машут ей ласково рукой. Девочка помахала в ответ и пошла по тропинке к дому. Кеса любила сны, бывало, перед сном она придумывала себе продолжения дедушкиных историй и досматривала их во сне. Бабушка на это замечала: «Играйся, сны любят детей и любят, когда с ними играют. Глядишь, вырастешь, а игра пригодится». Она задумчиво посмотрела в потолок, мысли перескакивали с событий прошлых дней, все происходило так быстро, что она порой не успевала удивляться. Умывшись, она спустилась на кухню, там уже сидел Ярок с поблескивающими глазами и явно ожидающий, когда она спустится.
– Мне приснился сон, – одновременно сказали они друг другу.
– Рассказывай первый, – предложила девочка.
И Ярок рассказал, что приснился ему лес, как идет он по лесу, долго идет, уже почти стемнело, и непонятно, в какую сторону идти, но страха и тревоги нет. Как вдруг перед ним на землю соскакивает белка и скачет перед ним, оглядываясь назад. Отбросив удивление, Ярок послушно следует за ней, и приводит она его к склону. Спустившись вниз по склону, он оглядывается вокруг, белка исчезает, когда к нему выходит Волк, но страха и тревоги вновь нет. Волк ведет Ярка лесом, и мальчик следует за ним. Они идут, не переставая, полночи. Ярок уже порядком устал, но Волк ведет, не останавливаясь. Они подходят к корням дерева, под которыми вполне можно устроиться на ночлег, и Волк устраивается рядом с деревом, как будто говоря: «Спи, я постерегу». Ярок засыпает, а когда проснулся утром, янтарный браслет был теплым. Кеса рассказала свой сон, и они задумчиво посмотрели друг на друга:
– Помнишь, что сказала книга? – Нам обоим приснился сон, и у обоих во сне был лес, наверное, пришла пора нам идти.
– Я тоже об этом подумал,– ответил Ярок.
Они пошли к отцу Варлафею и сказали о том, что собираются выходить. Потом Кеса решила зайти к Книге и посмотреть, не захочет ли Книга сказать что-то новое им в дорогу. Но Книга легко заискрилась, словно здороваясь, и свет исчез, даже открывать не имело смысла. Дух отца Сергия в последнее время тоже молчал, хотя девочка ощущала порой его мягкое присутствие, когда, выходя во двор, заходила обратно в Скит. Котомки собирали с умом. Опыт девочки пригодился больше: выросший в Ските Ярок не был охотником, да и с лесом был знаком, скорее, косвенно, да по книгам. Чего-чего, а книг в Ските было достаточно, и мальчик много времени проводил в библиотеке. При этом отец Сергий следил, чтобы колол дрова самый младший, носил дрова самый младший, да и лошадь запрягал тоже самый младший; если приходилось на ней выезжать до поселения, вопрос, кому ехать, тоже не звучал. Наконец, все было собрано, отец Варлафей крепко обнял их напоследок, сказав, что все в Ските будут молиться, чтобы Солнце освещало их путь, а Ангелы сопровождали в дороге, и сила Рода была поддержкой. «Что-то похожее говорил ей и дедушка», – мелькнуло у девочки. Они отходили от ворот в сторону виднеющегося вдалеке леса, а старец смотрел, как удаляются две фигурки. Их можно было принять за брата и сестру (одинаковый цвет волос и чем-то похожие внешне), они отличались только цветом глаз – и общий язык легко нашли, несмотря на разницу в возрасте. «Бог им в помощь, всем нам в помощь, – прошептал отец Варлафей, – и побольше бы верить в Чудеса, как это умеют дети».

Лес
Кеса так соскучилась по лесу, что по мере приближения к нему ускорила шаг. Она привыкла с детства много ходить, и шли они почти наравне с Ярком. Девочка понимала, что впереди не тот лес, который исхожен с детства вдоль и поперек, и что придется сначала услышать голос этого леса, чтобы понять его, –  что-что, а этому дедушка её научил хорошо. Дорога ушла в сторону, ребята сошли с неё и подошли к кромке леса. Этот лес редко посещался людьми. Скит «Любовь» стоял в большем отдалении от поселений, чем остальные. Тропинка уходила вглубь, но была заросшей и еле заметной. Девочка поклонилась лесу и шагнула вперед, Ярок шёл за ней, впереди он ей сейчас не помощник. Кеса с удивлением прислушивалась, лес чем-то напомнил ей Дух отца-настоятеля, которого она никогда не видела, но по голосу представляла доброго седовласого старца. Свет проникал через деревья, но был более приглушенный, чем на дороге. Звуки, на какое-то мгновение стихшие, когда они ступили в лес, возобновились. Девочка втянула в себя воздух, различая разные нотки аромата трав и листвы. «Как же хорошо в лесу, как дома», – подумалось ей. Кеса ощутила прилив энергии.
– Ну вот, птицы быстро разнесут весть на много вёрст вперед, что мы передвигаемся по лесу. – Знаешь, Ярок, мы ведь толком не знаем, чего искать, прямо как в сказках.
– Кеса, я чувствую, что мы все правильно делаем. Да и янтарные шарики приятно согревают кожу, не то, чтобы этим можно было руководствоваться, но разницу нагрева понемногу я научился различать.
Они шли по лесу и мирно переговаривались, Кеса рассказывала эпизоды из своего детства, пересказывала дедушкины истории, время летело незаметно. Порой намек на тропинку исчезал, но ей удавалось по каким-то непонятным Ярку признакам найти продолжение. Мальчик заметил, что девочка как будто ожила, даже нотки голоса изменились, а глаза радостно поблескивали. К своему удивлению, он не ощущал особой разницы в возрасте, когда они общались, возможно, сказалась привычка проводить время в размышлениях и общении с более старшими. Они не уставали в обществе друг друга. У Ярка мелькнула мысль: «Здорово, когда есть такая сестра». В это мгновение Кеса вспомнила, с чем пришла в Скит, и подумала: «Как жаль, что с братом нет такой легкости». Мысли о брате вернули её к действительности.
– Если устал, можем сделать привал. Я так люблю лес, что могу ходить по нему часами, не чувствуя усталости.
– Все хорошо,– ответил Ярок. И как будто в подтверждение её мыслям спросил:
– Кеса, а ты о чем пришла просить в Скит?
– О брате,– тихо ответила девочка.
– У тебя есть брат? Старший?
– Да, на 7 лет. Ему будет 19. Обычно в  поселении в таком возрасте бегают за руку с девчонками и водят хороводы на праздники, но он не такой. Когда родители пропали в лесу, мне было 3 года, а он несколько раз убегал в лес их искать, отказываясь принять то, что лес может позвать к себе. «Порой Природа забирает», – так говорил дедушка и добавлял: «Когда человек не принимает, он перестает жить». Так и произошло. Однажды брат пропал, его искали и нашли рядом с болотами. Никто не знает, что тогда произошло, да только что-то ушло из его глаз, а то, что осталось, всякого заставляло сторониться. Дедушка и бабушка много раз пытались заглянуть в его сердце, да все бесполезно. Алека больше не видели улыбающимся. У меня осталось только несколько воспоминаний, когда он играл со мной маленькой.
– А почему ты не пошла в Скит «Здоровье» или к знахаркам?
– Ярок, ты знаешь, с детства дедушка говорил мне: «Запомни, Кеса, лишь одно на всем Белом Свете лечит, спасает, может дать силы и вдохнуть жизнь – это Любовь», поэтому я и пошла в твой Скит.
– Если Любовь может дать все, почему люди идут просить о своих нуждах в разные Скиты? Как ты считаешь? – спросил Ярок.
– Под каждый сапожок свой ходок и свой мосток, – ответила девочка. – Иными словами, кто во что верит, туда и идет.
– Отец Сергий тоже часто мне говорил: «Не сомневайся, когда решил сделать шаг – делай, но в Любви не сомневайся».
– Кеса, как думаешь, а как же те дети, кто без любви вырос? Откуда им узнать, как её почувствовать?
– Ярок, а сердце на что? Вот ты кладешь руку на дерево, чувствуешь? Слушаешь, как птицы в лесу перекликаются? Видишь, как кошка котенка вылизывает, как теленок маму сосет? Как иной ребенок плачет? Дедушка так говорил: «Добро в нас заложено, а зло мы сами решаем творить», – и добавлял: «Слушай свое сердце, оно подскажет».
– Мудрый у тебя был дедушка, –  заметил мальчик.
Какое-то время они шли молча, и Ярку стало порой казаться, что вокруг них воздух теплее, чем везде, что сам лес идет с ними в обнимку. Он расслабился и шел, не замечая усталости, слушая, как вокруг них идет своя жизнь.
– Смотри-ка, ты не учился, а лес смог услышать, – искоса взглянув на него, заметила девочка. – Сердце подсказало, – добавила она.
Янтарный браслет словно в ответ на её слова ощутимо нагрелся. До сих пор, когда мальчик ощущал эти теплые волны, что-то доселе неведомое откликалось в нем очень сильно и птицей порхало у него в груди, там, где сердце. Ведь отец-наставник много раз говорил мне, я не верил, а оказалось, достаточно один раз почувствовать. В этот момент они вышли на поляну, в стороне стояло большое дерево, у корней которого решено было сделать привал и перекусить.
– Как в лесу найти ночлег? – спросил Ярок, когда они решили двигаться дальше.
– Я кое-что придумала,– ответила Кеса. – Ты сказал, что связь с янтарным браслетом стала ощутимее. Вот и попробуй найти ответ на свой вопрос.
– Как же это связано с любовью? – Я не знаю, в какой форме задавать вопросы.
– Ярок, как считаешь, любовь – это беречь и заботиться тоже? – Вот и спроси, где для нас будет безопасно переночевать.
– Но ты же сама говорила, кто с миром вошел, тому опасаться нечего?
– Ты же не можешь быть таким наивным: есть опасность, а есть безопасность, нам нужно безопасное место для ночлега.
– Хорошо, я попробую.
Мальчик встал у дерева. Он не знал, как спрашивать, и мысленно обратился к природе и к лесу с просьбой о месте ночлега. Потом сделал шаг в сторону. Браслет стал прохладным, как будто не находился на руке долгое время. Он повернулся в другую сторону и снова сделал шаг, браслет нагрелся.
– Кеса, ты знаешь, он и вправду может показать нам дорогу.
– Вот и славно, надеюсь, там будет ручей – наполнить флягу нам тоже бы не помешало.
Теперь путь прокладывал Ярок, а Кеса послушно двигалась за ним. Из любопытства Ярок пробовал повернуться в другую сторону или отклониться, но браслет сразу реагировал. Они шли еще несколько часов.
– У нас остается не так много времени, чтобы расположиться, прежде чем начнет
темнеть, – подумал мальчик.
Кеса шла, вдыхая в себя воздух, она уже давно ощущала, что влажность повысилась и знала, что где-то рядом есть вода, но терпеливо ждала, куда их выведет Ярок. И он вывел. Им открылся ручей, серебристый, бегущий со звонким журчанием, и прикрытый обрывистым берегом, приглушавшим звук воды. На той стороне чуть в отдалении от ручья пласт песчаника съехал, и корни дерева, обросшего вьюном, нависали надежным покровом.
– Для змей от воды далековато,– заметила Кеса, но на всякий случай взяла палку и стукнула по ветвям.– Нужно собрать ельник и дров.
– Кеса, скажи, а ты знала, что мы шли недалеко от ручья?
– Знала, – сказала девочка, но, во-первых, надо уметь обходиться и без знаний друг друга, а во-вторых – ты и твой браслет привели нас в безопасное место.
Разойдясь в разные стороны, ребята быстро собрали дрова, потом развели костер и наломали ельник, чтобы удобно было спать. Кеса достала из своей котомки маленький берестяной котелок с веревкой, поставила две рогатины и, набрав воду в ручье, подвесила его над костром. Когда вода закипела, она бросила внутрь сушеное мясо, листья крапивы и еще какие-то травки и коренья, которые успела собрать по дороге, потом достала коробок с солью. Ярок с интересом наблюдал за ней.
– Запасы нам еще пригодятся, а лес всегда прокормит, – сказала девочка и прошептала, соля суп: «Соль-соль, силы нам принеси с любовью от Матушки-Земли», – дедушка научил, добавила она.
Суп получился наваристый, они с аппетитом поели и какое-то время сидели, переговариваясь в отблесках пламени. Потом усталость взяла свое. Пожелав друг другу добрых снов, отправились спать. Звуки вокруг постепенно стихали, казалось, лес пошел спать вслед за ними, и только изредка тишину разрезал крик ночной птицы и уханье филинов. «Лес нас принял», – уже засыпая, подумала Кеса.
Провидец
Кесу разбудил щебет птиц, просыпающихся с рассветом. Она раздула тлеющие угольки костра, подложила дров и подвесила свой котелок с водой, положив в него какие-то листья и цветы. Стояла поздняя весна, ягод еще не было. Чем больше она находилась в лесу, тем больше начинала его чувствовать и слышать. Порой ей казалось, вот-вот и он с ней заговорит. Ярок проснулся, они выпили узвар, потушили костер, собрались и решили идти дальше, руководствуясь браслетом. Кеса рассуждала так:
– Мы с тобой не знаем, куда идти, а браслет куда-то нас ведёт.
Они перешли ручей, углубились в лес, вышли на более явную тропу, когда события приняли непредвиденный поворот. Ярок шёл впереди. Внезапно янтарь раскалился, став почти обжигающим. Он резко остановился, а Кеса от неожиданности налетела на его спину. По инерции Ярок шагнул вперед и в тот же момент ощутил два легких ожога – один на руке, привычный, а другой на ноге. Посмотрев под ноги, он увидел, что наступил на змею. Змея умирала, придавленная стволом упавшего дерева, но укусить всё же успела. Ярок растерянно посмотрел на Кесу. Девочка выглядела серьёзной и сосредоточенной.
– Ярок, нам придется вернуться на место ночевки, – сказала она.– Сейчас некогда спорить, идти придется быстро.
– Она ядовитая?– спросил Ярок.
– Нет, объясню всё, когда дойдём... даже не знаю, повезло тебе или нет, – добавила она.
Они развернулись и бодрым шагом пошли обратно, благо ушли не так далеко и вернулись достаточно быстро. Кеса начала разводить огонь, Ярок сидел и наблюдал за тем, что она сосредоточенно делает, чувствуя подступающую лёгкую слабость.
– Кеса, ты можешь объяснить, что происходит?
– Ярок, понимаешь, дедушка всегда говорил, что без причины птица рядом не пролетит, комар носа не подточит и змея не укусит. И тут как посмотреть – змея, которая тебя укусила, она неядовитая, вообще, достаточно редкая змея «повейка-полозка», так её называют... Но своеобразное действие от её укуса есть – через какое-то время человек погружается в прошлое, это напоминает сон или галлюцинации, и обычно в ту часть прошлого, которая ему закрыта или к которой он не хотел бы возвращаться. Редко, когда в счастливые моменты. Извини, Ярок, ты побледнел, тебе придется лечь. А я крепко обмотаю тебя веревкой – потому что, как будет вести себя человек, не знает никто. Действие укуса к середине ночи должно пройти, и ты просто погрузишься в сон. Все, чем я могу помочь, это просто быть рядом и давать тебе пить, когда увижу в этом необходимость.
– Кеса, ты не удивляешься, что с нами каждый день что-то да происходит, – попытался улыбнуться мальчик.
– Сейчас я удивляюсь твоему «везению» и искренне надеюсь, что происходящее меня не напугает.
– Брось, я не видел, чтобы ты чего-то пугалась.
– Ярок, но и я о действии укуса змеи-повейки слышала только из рассказов деда, хотя он показывал мне её несколько раз.
На лбу мальчика начала появляться испарина. «Началось, – подумала Кеса, она дала ему воды и вытерла лоб. – Всего один день и одну ночь, подумаешь», – попробовала она взбодрить себя.
Ярок прикрыл глаза, внезапно его окружила вода, ему стало холодно, он чувствовал, что захлебывается и не понимал, где находится, потом видение перескочило на другое. Мальчик увидел качающую младенца женщину, в один миг картинка переместилась, и он понял, что видит её взгляд от первого лица, а младенец – это он сам. На него смотрел любящий взгляд карих глаз, очень похожих на его собственные, и нежный голос напевал что-то. На миг увидел, как в комнату входит мужчина, статный, сильный, со спутанными волосами цвета пшеницы и синими, как сам океан, глазами. В то же мгновение картинка опять сместилась, при этом крупинка сознания оставалась, и Ярок успел подумать: «Как-то нужно будет все это выдержать». Он увидел, как ледяной ветер распахивает ставни, и женщина, слыша крики, выходит наружу, как ей сообщают, что его отца забрало море, две полоски слез из её глаз и затуманенный взгляд, брошенный на него. Потом картинка вновь перескакивает: он, примотанный к спине, смотрит, как они карабкаются по скалам, и его мама собирает яйца птиц, гнездящихся на скалах весной и осенью. Картинки сменялись так быстро, и присутствие в них было так ярко, что порой он ощущал на себе солёные брызги и влажный ветер. Потом снова смена кадров: кажется, осень, колючий ветер, мать, взбирающаяся по скалам. Он не сразу понял, что произошло, когда камни под ними начали двигаться, – то ли шторм сдвинул породу, то ли часть скалы треснула. Дальше было падение, и они оказались запертыми в расщелине, в которую периодически заливалась вода от волны. Ужас сковал его, когда он прочёл отчаяние в глазах женщины, прижимавшей его к себе. Она, как могла, пыталась согреть его и успокоить, их одежда промокла. Он понимал, что жить им остается недолго, понимала, видимо, это и она: вода прибывала, уже не просто заливаясь и откатывая – видимо, начался прибой. Потом на какое-то время мальчика поглотила тьма.
Кеса подкладывала дрова в огонь и с беспокойством смотрела в сторону Ярка. Мальчик сначала метался, весь в испарине, и только сейчас затих. Но было видно, что затишье это временное – он весь горел. Янтарные шарики светились мягким светом. Когда она подходила, сидеть рядом долго было невозможно – температура воздуха вокруг него была на порядок выше.
Забытье продолжалось недолго. Вокруг снова была вода, Ярок попытался сделать вдох, но закашлялся. И тогда он услышал голос матери. Она говорила на незнакомом ему языке, но откуда-то он понимал каждое слово.
– Мать-Земля, Отец-Океан, к тебе обращаюсь я, та, что не должна была родиться, дочка Последней в Роду, перед началом Больших Перемен. Меня воспитали как свою в этом поселении, я жила честно и искренне, помнила о Проклятье и всегда верила в Любовь. Мы с мужем любили друг друга, и я приняла, когда ты забрал его. У нас долго не было детей, и радость наша не знала границ, когда, попросив в Ските Любовь, мы обрели долгожданное счастье. Я прошу тебя, во имя Любви, хватит жертв, Мать-Земля, во имя всех детей на свете, сохрани жизнь моему мальчику. Я верю, что ты можешь, что иногда молитва матери сильнее всех законов Природы. Сохрани ему жизнь во имя моей Любви, во имя того,  чем я жила и во что верила.
Дальше была вода, Ярок метался в бреду, его бросало то в жар, то в холод. Картинки мелькали и сменяли одна другую, он уже не мог понять, где явь, а где навь. В какой-то момент у него мелькнуло, как волна выносит его на берег. Снова забытье и ощущение солнца, которое сушит его одежду. Потом мелькнуло видение, что несет его волк в зубах, лес и темнота. Последним, что он увидел, был взгляд отца Сергия, который одергивает его, замечтавшегося и смотревшего на солнце, заглядывающее в окно. Потом был крепкий сон, сквозь который он чувствовал руку Кесы, протирающую ему лоб, хотел произнести слова благодарности, но сон уносил его глубже.
Кеса пошла умыться к ручью только тогда, когда поняла, что Ярок, наконец, ушел в глубокий и спокойный сон. Она умывалась, и вода уносила с собой её беспокойство, принося успокоение и прохладу. «За несколько дней ходьбы так не устаёшь», – подумалось ей. Из обрывков фраз, которые произносил Ярок, она поняла, что то, что с ним происходило, было связано с тем, что им сказала тогда книга... Она вернулась к костру, пожевала чуть-чуть сушеного мяса, выпила узвара – есть больше не хотелось, слишком насыщенный день. Лежа на ельнике, она смотрела на небо, усыпанное звёздами и проступающее сквозь тёмные в ночи лапы елей. «Идем по предначертанному, и ответы обретаем, скоро все встанет на свои места», – мелькнула у неё мысль, когда она засыпала.

 
Небесный Цвет
Уже несколько недель ходили Кеса и Ярок по лесу, надежда порой сменялась отчаянием и наоборот. Бывало, они не понимали уже, что ищут. Иногда Кесе удавалось поймать рыбу в ручьях, которые петляли на их дороге, и тогда их ужин не был таким скудным. Запасы хлеба и сушеного мяса давно закончились – их кормил лес. Шли они по воле янтарного браслета, иного представления о том, куда им идти, у них не было, но даже в самые трудные минуты отчаяния никто не отважился произнести, что, может быть, стоит повернуть назад. По дороге они встречали диких животных, некоторые были настолько не пугливы, что приходилось идти осторожнее. Было понятно, человек – редкий гость в этих местах. Вечерами Кеса рассказывала Ярку дедушкины истории и сказки из своего детства, а он ей пересказывал прочитанные книги из библиотеки Скита. И вот в очередной вечер, расположившись на ночлег, они сидели у костра и разговаривали. Тогда Ярок решился задать вопрос:
– Кеса, как думаешь, а если нам не дано найти ответов?
– Ярок, ты знаешь, я не думаю – не то, чтобы не думаю, не думаю вообще – как не думала в тот момент, когда начала светиться и вибрировать моя рука рядом с Книгой.– По-моему все проблемы у людей, когда они начинают сомневаться и много думать.
– Как же тогда, просто идти и вообще не думать?
– Думать, конечно, но над тем, куда идем и зачем, а не над тем, что если нам не дано найти ответов, – сказала девочка.
Языки пламени весело плясали и костер потрескивал.
– Ярок, сколько бы мы ни думали, перед зимой нам придется выйти из леса.
– Ты что, готова ходить здесь так долго?
– А ты не готов?
Ярок промолчал, понимая, что, несмотря на повисшие в воздухе вопросы, его вера ни разу не пошатнулась с того момента, как он... здесь он задумался, как что... «Как стал чувствовать янтарный браслет, наверное, – подумал мальчик.– Хотя было что-то еще, что я никак не могу уловить…»

Отец Варлафей склонился над очередным письмом, вести, поступавшие в Скит, были недобрые: одно за другим приходили сообщения из Скитов, что всё вроде как обычно и люди идут, и просить просят, и получать получают, да только стали отцы-настоятели замечать... как какая-то искорка уходит из глаз. Тягостное ощущение не оставляло их, когда они бывали в поселениях. В людях все больше стали проявляться жадность, жажда наживы, обман и неуважение. Детей нет уже несколько недель, отец Варлафей тяжело вздохнул и отогнал мрачные мысли о том, что где-то в лесу, если живы, то уже долгое время бродят два ребенка. Встал, походил по келье, потом вышел, прошелся по зале, зашел в комнату при библиотеке и посмотрел на Книгу. «Молиться, – ответил он себе, – молиться и верить, верить в то, что Равновесие не зависит от нас, а вера способна творить Чудеса». Он вспомнил Время Перемен и тяжелый Переход к тому миру, который сейчас царил в поселениях. Вернулся к себе, зажег потухшую свечу и стал молиться.

В это время Кеса и Ярок крепко спали. Кесе снился дедушка. Вот она идёт ему навстречу, а ближе подойти не получается, идёт, а он отдаляется. Потом приснились родители, она совсем маленькая, какой-то праздник в поселении. Потом брат играет с ней на полу в доме, возится, хоть она и младшая, и маленькая, они смеются. Снова дедушка, но уже с бабушкой, стоящие на краю леса, потом она видит, как они хотят что-то сказать ей, но она не слышит. Переспрашивает, но всё равно не слышит. Видит, как они улыбаются, чувствует их Любовь, но что они пытаются сказать, понять не может. На этом она проснулась. Проснулась и увидела, что рассвет еще не начался, только готовится, и Ярка, подкладывающего в костер дров. «Он исхудал и вытянулся, – подумала она. – Они оба исхудали за это время».
– Ты чего не спишь? – спросила Кеса.
– Сон приснился...
– И мне.
– Приснился отец-настоятель, потом отец Варлафей, другие монахи из Скита и мама, и все пытались мне что-то сказать, но что я так и не смог понять.
Кеса рассказала свой сон, и они переглянулись.
– Знаешь Ярок, видимо, скоро всё разъяснится – дедушка говорил, что Род и любимые люди всегда будут рядом и в нужное время поддержат.
– Кеса, ты знаешь, пока мы ходили, я понял, у меня исчезли сомнения в том, что я Провидец, исчезли сомнения во многом, и, если мы вернемся, я попрошу отца Варлафея написать книгу, буду собирать и записывать в неё истории, в которых люди приходили просить в Скиты, и о чудесах, которые случались.
– Здорово, – ответила девочка. – Давай не будем пускаться сегодня в дорогу прямо
с утра – побудем немного здесь.
Лес вокруг был густой и дремучий, но, ставший за это время им домом, он не навевал детям никакого страха.
– Ярок, знаешь, дедушка много историй рассказывал, но в них никогда не было о Небесном Цвете. – Интересно, что имела в виду Книга?
– Не знаю, как ты там мне говорила – есть вопросы, придут и ответы, как каждый год приходит к нам лето.
– Судя по тому, что ягоды уже зеленые, мы его дождемся, – улыбнулась девочка.
Они посидели немного, потом привычно погасили костер, собрались и двинулись в путь. Несколько часов шли рядом и, раздвинув мохнатые лапы елей, увидели его одновременно. Они стояли и не могли поверить своим глазам. За густыми лапами елей серебрилось озеро, небольшое озеро прямо посредине леса. День был ясный, и с того места, где они стояли, озеро выглядело как голубое круглое зеркало, в котором отражается небо. На озере росли какие-то цветы, сейчас они были закрыты. Но когда ветер слегка пробегался по нему, вода искрилась и серебрилась.
– Ярок, ущипни меня... Ярок, ты знаешь, что это? – мурашки пробегали по рукам девочки.
Ярок удивленно посмотрел на неё.
– Озеро, необычное озеро, прямо посреди леса, – сказал он, хотя волнение девочки начинало передаваться и ему.
– Ярок, пойдём к нему... мне, кажется, нужно тебе кое-что рассказать. – Давай собирать дрова – сегодня мы ночуем здесь.
Они подошли к озеру, трава вокруг была невысокой, вода чистой как слезинка, видно было и стайки маленьких рыб, разбегающихся от берега, и каждый камушек, что лежал на дне. Солнце уже достаточно пригревало, и им захотелось искупаться. Они собрали костер прямо на берегу и заготовили дров побольше. Потом договорились по очереди сходить за деревья и поплавать. Кеса радостно пообещала:
– Поплаваю и всё расскажу, –  она довольно улыбалась, глаза искрились.
Ярок сидел спиной к озеру и слышал, как плещется девочка и как её смех разлетается над лесом. «Давно она не смеялась», – подумал он. Что же это за место?И стал вспоминать, встречал ли он в старых книгах упоминание об озере. Янтарь на руке светился на солнце, как будто согреваясь под его лучами. Ему вспомнился взгляд карих глаз матери.
Кеса подошла к костру и села напротив, волосы были мокрые и растрепанные, выглядела она счастливой.
– Ярок, мы пришли...
– Куда пришли?
– Ты знаешь, что это за озеро?
– Нет, я пытался вспомнить, но в книгах Скита не было упоминаний об озере.
– Ярок, дедушка рассказывал мне одну историю, у нас её рассказывают еще порой как сказку, но там все чуть-чуть искажено. А дедушка рассказывал мне как историю. Он рассказывал мне об озере желаний. Это озеро, в котором вода, как детские слезы, слезы печали и слезы радости. Он говорил, что находились люди, уходившие искать это озеро, но никто так и не нашел, а кто-то просто не вернулся. Озеро это необычное, оно появляется в самом дремучем лесу – там, куда не заходит человек. И утром птицы прилетают на него петь и переливаются неслыханными трелями.
– А почему его хотели найти те люди? – Ведь они могли попросить в Скитах...
– Дедушка рассказывал, что это озеро появляется раз в несколько столетий, во Время Перемен, и что оно способно исполнить абсолютно любое желание. У людей разные желания, Ярок, и разные помыслы. Я поняла, что никто это озеро так и не нашёл. Но дедушка твердо был уверен, что оно существует и что способно появляться и исчезать по воле Природы. Он говорил: «У Природы все со смыслом» и еще упоминал, что тот, кто его находит, находит свою Судьбу. И что слышал он эту историю от своего деда, а тот – от своего деда. Вот только не знал, при каких условиях это желание загадывают. Переходя из уст в уста, до меня дошло только то, что я тебе сейчас рассказываю.
– Озеро желаний, – нигде не встречал такого упоминания... В старинных книгах было упоминание о том, что тот, кто увидит водоворот звезд, способен изменить мир, но никто из старцев мне так и не смог ответить, что такое водоворот звезд. Отец Сергий говорил, что раз в году можно увидеть на небе Спираль Млечного Пути, если небо ясное – добавил мальчик.
– Лизни руку, – сказала девочка. – Ярок лизнул, рука оказалась солоноватой.
– Ярок, это оно... –  тихо произнесла Кеса, и мурашки пробежали по коже обоих...
– По рассказам деда ночью оно становится пресным, нам осталось недолго ждать,  чтобы узнать точно, – добавила она, хотя в подтверждениях нужды не было. Они оба чувствовали волшебство происходящего вокруг.
– Ярок, я вот тут что подумала, а что если цвет Небес – именно это Озеро? – Посмотри, как отражается в нем небо.
Они посмотрели на водную гладь. Потом одновременно вспомнили свои сны.
– Что же они хотели нам сказать или подсказать? – прошептал Ярок.
– Не знаю, но, похоже, эта ночь будет особенной... – ты пока подумай, какое у тебя желание.
Оставшееся время они провели молча, каждый был погружен в свои мысли. Вечерело, когда солнце коснулось кромки деревьев и спряталось, успев встретиться с луной, на небе начали загораться звезды. Ребята, не сговариваясь, подошли к озеру и, зачерпнув ладонью воду, пригубили её – вода была вкусная и пресная. Они весь день ничего не ели, но есть не хотелось, силы и энергии было столько, как будто они только-только подошли к лесу в тот первый день, когда свернули с дороги.
– Что дальше? – тихо спросил Ярок.
– Не знаю. – Природа подскажет, слушай сердце , – ответила Кеса.
Ночь была теплой, как летом, тихо потрескивал костер. Кеса легла на землю и смотрела на небо. Ярок сидел поодаль. Она смотрела на звезды и думала о том, что попросит, когда звезды пришли в движение.
– Ярок, посмотри на небо, – прошептала она.
Мальчик поднял голову и увидел, как появляется круг из звезд, множества маленьких и больших светящихся точек, и как будто движется, танцуя свой танец. Он перевел взгляд на озеро и замер от красоты увиденного.
– Кеса, посмотри...
Кеса села и повернулась к озеру. Такой красоты она никогда не видела. Вода искрилась в лунном свете и пришла в легкое движение. Казалось, она будто двигается по кругу, а в ней отражаются звезды. Цветы, которые днем были закрыты, начали открываться, и оказались небесно-голубыми лилиями, в свете лунного света отливающие серебром. Казалось, сама Природа действительно подсказала им, что делать дальше. Они встали и босыми ногами вошли по щиколотку в озеро. Красота происходящего на их глазах казалась нереальной. В одно мгновение поднялся легкий ветер и прошелестел по кронам деревьев. Шум, который возник, напоминал человеческий голос, как будто сам лес что-то шептал им, подсказывая и наставляя.
– Ярок, ты первый, – сказала Кеса.
В это мгновение ответственность момента вернулась к мальчику, и он вспомнил события, которые происходили с ними, как будто пролистал Книгу жизни и вернулся в ней к своему желанию. Он вспомнил свою взывавшую маму. И обратился к Природе, которая словно свидетельствовала в этот момент. Ярок начал свой мысленный диалог: «Я жил и не ведал, многого не понимал до недавнего времени. Последние события сильно изменили меня, я понял, как важна в мире Любовь, в чем мое Предназначение и что такое Скит, в котором я вырос. Если мне позволено обратиться к тебе с просьбой, с желанием, я прошу: верни на стены Скита Любовь. Пусть знак вернется, что бы он ни значил, не он главное, какую бы форму ни принял. Я понял только одно – человек может жить только с Любовью в Сердце и руководствоваться ею в своих помыслах». Ярок отпустил руку Кесы, нагнулся, зачерпнул воды и выпил из ладоней, потом повернулся к девочке и произнес:
– Твоя очередь...
Кеса стояла и слушала лес – так, как учил слушать её дедушка, и услышала важное-важное... «Что же для меня самое важное?» – подумала она. Весь день она хотела попросить за брата, ведь Ярок, наверняка, попросит, чтобы вернулся знак. Она стояла и вспоминала детство, улыбку деда, мягкие руки бабушки, всех, кого любит, свой сон этой ночью. Важное... Вспомнила, с чем она пришла в Скит. Потом задумалась, что если их желания будут отличаться, какое исполнится? Что для неё самое важное?.. Настало её время обратиться: «Матушка-Земля, Отец наш Небесный, все силы Природы, мы так мало знаем о нашем Мире. Я хочу попросить, пусть в нем правит Любовь, и знак пусть вернется на свое место», – добавила она. «Ну вот, кажется все, – подумала она, – про брата теперь уже не имеет смысла, попрошу, когда придем обратно в Скит». Кеса наклонилась, зачерпнула воды и отпила так же, как Ярок.
Они вернулись к костру и этой ночью уже не ложились, смотря, как водоворот звезд стихает на озере. Досидели до самого рассвета и дождались следующего чуда: несколько часов тонкими переливами пение птиц разлеталось над озером. Никогда они не слышали ничего подобного, и эти трели наполняли их сердца радостью, а в памяти навсегда останутся звуки этой ночи и всё, что здесь происходило.
– Солнце встало, – проговорили они одновременно и рассмеялись.
– Усталости совсем нет, а нам пора двигаться домой, – радостно произнесла Кеса.
– Дорога домой, говорят, быстрее, – с поддельной грустью в голосе заметил Ярок.
Кеса рассмеялась. Девочка понимала, что даже если назад недели пути, это их уже не пугает. Хотя где-то верила, что там, где есть волшебство, там будет и смысл, зачем им идти недели сюда понятно, а вот домой – может, и вправду быстрее, не зря ведь так говорят. «Как бы то ни было, а идти надо», – она улыбнулась своим мыслям.
Сборы были недолгими.

Лиса
Договорились, что обратно ведёт она, и вместе с тем они будут смотреть, как ведет себя браслет. Кеса шла, ориентируясь по лесу, чтобы двигаться все время на север. По пути было сделано две ночевки. Места, где они останавливались до этого, они не проходили. Шли быстро, по дороге разговаривали и делали остановки, если Кеса видела знакомые травы, коренья или грибы. Лес то менялся и становился гуще, то внезапно прерывался полянками, тут и там стала встречаться болотистая местность.
– Кеса, мы здесь совсем не шли.
– Ярок, знаю. – Нас лес ведет, но я верю в то, что мы выйдем туда, куда нужно. Когда мы входили, направление я тоже запомнила. Правда, какими кругами и в какую сторону мы ходили, сказать теперь сложно – посмотри, браслет ведь тоже не противится.
Они шли, каждый держа по палке, котомки почти ничего не весили, все запасы делали на ходу. По солнцу Кеса предположила, что время где-то полдень, когда они услышали не то тявканье, не то поскуливание. И было в этом тявканье такое отчаяние, что ребята, не сговариваясь, свернули на звук. Почва под их ногами пружинила.
– Ярок, под нами пустоты и болото, – заметила девочка,  – будь аккуратен.
Их взору открылось болото. Изломанные деревья торчали впереди, и топь явно не позволила бы перемещаться дальше. По кромке болота металась лиса. Недалеко лежал лисёнок и тихо поскуливал, второй тонул, и отчаяние лисы звеняще висело в воздухе. Она бегала вдоль невидимой кромки, металась то туда, то сюда и потявкивала. Лисы обычно осторожны по природе, но появление детей ничего не изменило. Сердце Кесы бешено застучало от увиденного, она повернулась к Ярку и схватила его за рукав:
– Ярок, можно что-нибудь сделать?
– Кеса, мы не можем его спасти, время идет на минуты, – с отчаянием сказал мальчик. – От увиденного у него все стыло, а янтарь пульсировал на руке. Палку до него кидать далеко. – Как он вообще туда умудрился забраться?
– Ярок, это невыносимо, – прошептала девочка.
Они стояли, и отчаяние накрывало их волнами. Кеса начала ходить из стороны в сторону. Ярок положил руку на янтарь, как вдруг догадка мелькнула у него. Он отмахнулся от неё, сказав твердое «нет», уже начав действовать.
Мальчик снял янтарь с руки и направился в сторону лисы. Остановился недалеко от нее, напротив того места, где тонул лисёнок. Кеса не могла понять, что происходит, на её глазах были слезы. Когда Ярок заговорил, его глаза заблестели, а в голосе слышалась мольба. Он присел рядом – там, где начиналась топь, и произнес:
– Моя мать отдала жизнь, моля, чтобы я жил. Если в нем заключена Любовь, силы Стихий и память о моей матери, услышь меня, Мать-Природа. – На наших глазах тонет лисёнок, я не знаю, может ли это помочь, прошу тебя, помоги.
Произнес, потом снял с себя шнурочек с янтарными шариками и кинул его в болото. Сначала ничего не происходило, и мальчик, повернувшись к Кесе, с отчаянием произнес:
– Лучше пойдем отсюда. – Все, что могли, мы сделали, но, увидев её заплаканные глаза, в которых появилось удивление, резко повернулся обратно.
Земля под их ногами завибрировала, топь высыхала на глазах, кое-где потрескиваясь. Болото стало напоминать землю, высушенную на солнце. Дети увидели, как лиса прекратила метаться и остановилась. Вот она делает первый шаг, и болото её держит. Второй. Ребята затаили дыхание, наблюдая за происходящим. После второго шага поведение лисы изменилось, она рванулась вперед, в несколько прыжков добежав до места, выхватила зубами лисенка и уже бежала обратно. Добежав до второго, она подхватила зубами и его, потом на долю секунды помедлила... Дети поймали на себе её столь быстрый взгляд, что сложно было понять, привиделось им или нет. В долю минуты лиса исчезла в деревьях. Ярок прислонился к дереву, сполз и молча сидел на земле. Кеса подошла к нему. Сердце мальчика гулко стучало, только сейчас до него начало доходить то, что произошло.
– Ярок, спасибо, – сказала девочка. – Она смотрела на него и плакала. Потом молча села рядом. Так они долго еще сидели, прислонившись к дереву, пока эмоции улеглись, а дыхание стало спокойным.
– Кеса, теперь нам остается полагаться только на тебя и на то, что мы верно шли, –прошептал мальчик. – Он казался повзрослевшим и серьёзным.
– Давай уйдем с этого места, – попросила она, – не люблю болото...
Они вернулись туда, откуда свернули, и пошли дальше. Лес становился суше и к вечеру стали встречаться березы. Выбрали место ночлега, привычно собрали дров, разожгли костер. Испеченные Кесой корни по вкусу напомнили картошку. Дети сидели и разговаривали:
– Эти корни встречаются только среди берез, – заметила девочка и, чуть помедлив, спросила. – Ярок, как думаешь, это была жертва отдать браслет?
– Я не чувствовал в тот момент, что приношу жертву, просто слушал свое сердце... – Кеса, как ты думаешь, я без него смогу различить, где есть Любовь? – Книга ведь не говорила со мной – в голосе мальчика слышалась лёгкая грусть.
– Я не думаю, – улыбнулась Кеса. – Ты теперь и с закрытыми глазами различишь – в её голосе была такая уверенность, что Ярок приободрился.
Спали они крепко и, проснувшись утром, двинулись в дорогу.

Возвращение
Лес редел, и берёз становилось все больше, пока ребята не дошли до обрыва – перед ними простиралась долина с рекой. Они какое-то время постояли, полюбовались открывшимся видом, когда Кеса заметила:
– Ничего не понимаю, реку мы точно никак бы не прошли, а может быть, здесь и не надо понимать. – Потом она посмотрела на тот берег и сказала: – Будем искать, как перебраться.
Они взяли чуть в сторону и спустились к воде. Искать пришлось недолго: за поворотом река мельчала и разбегалась ручьями. Перебравшись на другой берег, дети вошли в лес. Этот лес напомнил Кесе места у её дома, даже можно было спутать, так они были похожи. «Говорит почти так же», – подумала девочка. Они ещё несколько раз пересекли ручей, когда девочка остановилась и сказала:
– Ярок, уж очень этот ручей похож на тот, у которого мы ночевали в лесу первый раз.
– Кеса, все ручьи похожи друг на друга, – улыбнулся Ярок.
– Ты не понимаешь, этот журчит так же, – девочка так радостно улыбалась, что Ярок не захотел спорить дальше.
Через несколько часов они и правда вышли к месту своей первой стоянки. Ельник, на котором спали в первую ночь, засох и обсыпался. Дети искренне радовались, даже хотели сначала идти, не останавливаясь, до дороги, но, посоветовавшись, всё же решили переночевать здесь и выйти на рассвете. Вечером Кеса долго молчала, смотря на языки пламени, а потом неожиданно сказала:
– Знаешь, если бы у меня был еще один брат, я бы хотела, чтобы им был ты.
– Я уже давно считаю, что у меня появилась сестра, – ответил ей мальчик.
Спать легли пораньше – нетерпелось встать и утром отправиться в дорогу. Им снился лес, лес в их снах разговаривал и рассказывал им свои истории. Проснувшись утром, они быстро отправились в путь и к полудню уже вышли на дорогу. Солнце сияло и пригревало им спины, вдали на холме виднелись белые стены Скита.

Глаза слезились от усталости – много бессонных ночей провел отец Варлафей, пытаясь хоть что-то отыскать в старых книгах в библиотеке. Он дал себе срок до этого утра, дальше бездействовать было невозможно. «Откроем ворота, двери, – решил он, – и будем принимать людей. – Даже если они не будут получать желаемое, то приходить будут с верой, глядишь, где-то что-то и получится. Хотя бы так». На душе у него было грустно. А если не получится, значит, придумаем еще что-то, но Скит будет открыт, даже без знака. Решил, и стало немного легче.
О детях он старался не думать: выжить столько времени в лесу одним, даже при навыках охотников, ему казалось немыслимым. «Весна уже заканчивается, – подумал он, – до осени три месяца. – Одно радует, что солнце светит, как раньше». «Сегодня», – твердо сказал себе он. Потом спустился вниз, вышел во двор. Монахи были заняты каждый своим делом. Варлафей оглянулся, в их взглядах он прочёл надежду, но сообщить было нечего. Он сам пошел к воротам, открыл их. Солнце на какое-то время ослепило его. «Если от нас зависит, сохранить ли веру в Любовь, – мы её сохраним. Отец Сергий всю жизнь верил, это мне свойственно все время сомневаться». Глаза постепенно привыкли к солнцу, он посмотрел на стены – они были белыми, как снег, потом перевел взгляд на дорогу и сначала не поверил своим глазам: совсем вдали шли рядом две фигурки. Варлафей сощурился, приложил руку к бровям – нет, не привиделось. Повернулся, хотел закричать, что возвращаются, но за годы, проведенные в Ските, он отвык кричать. Он снова посмотрел на дорогу, потом на солнце, глаза блестели. «Живы, спасибо»,– подняв глаза к Небу, поблагодарил он. В это мгновение появился третий знак: солнце ярко блеснуло и осветило лучом и головки детей, и стены монастыря. Никогда в своей жизни Варлафей не забудет того, что произошло потом. На стенах начали явно проступать знаки, поблескивая и мерцая, те же, что и раньше, только сияние было ярче. Со стороны могло показаться, что само солнце написало на стенах. Не скрывая слез, старец обернулся назад и сказал: «Возвращаются...». Он не кричал, но его услышали. Шум стих, к нему подошли монахи и обступили его. Все, кто был свидетелем происходящего, ещё долго потом будут рассказывать об этом своим преемникам, а те – их преемникам.

Книга
Радость от прихода детей затмила даже радость от возвращения знаков. Женщины на кухне хлопотали, приговаривая, как же исхудали Кеса и Ярок и как их срочно нужно откармливать. Дети сидели за столом, девочка медленно ела, а им еще многое предстояло сделать. Ярок дожидался Кесу, а рядом сидел отец Варлафей. Весть о возвращении была отправлена во все Скиты. Мальчику не терпелось пойти к Книге, а Кеса явно оттягивала момент. Кеса волновалась и с несвойственным ей обычно сомнением спросила:
– Пообещай,  что бы ни произошло, если она будет молчать, ты не расстроишься!
– Обещаю, – сказал Ярок.
– Кеса, Дух отца Сергия говорил с тобой после возвращения? – спросил отец-настоятель.
– Нет. – Мне кажется, он обрел свой покой, – ответила девочка с мудростью не по годам.
«Какое счастье, что мне довелось на своем веку увидеть этих детей», – поймал себя на мысли Варлафей. – Вслух же он произнес:
– Ну что же, пойдемте в комнату при библиотеке.
Снова привычные лестница и коридор. Свечи на стенах. Когда они вошли, в комнате было светло – солнечный свет заливал её через открытые шторы. Варлафей подошел к окну, задвинул шторы, зажег свечи и повернулся к детям. Все посмотрели на руку Кесы. «Не светится и не вибрирует», – про себя радостно заметила девочка. Она повернулась к Ярку и уверенно подтолкнула его к Книге, все сомнения покинули ее. Она полагалась только на то, что чувствовала. Если не он, то кто.
Ярок сделал шаг, потом второй, потом третий, вот он стоит рядом с книгой. Он поднял руку, и комната осветилась сильнее, чем когда они вошли. Книга светилась невиданным светом. На глазах у них выступили слезы. Мальчик дотронулся до Переплета, перевернул страницу. Варлафей только увидел, как вся страница начала заполняться буквами. Он положил руку на плечо Кесе, встретил её понимающий взгляд и сказал:
– Пойдем. – Кажется, им есть, о чем поговорить друг с другом.
Они с Кесой незаметно вышли, оставив Ярка в комнате.
– Ты что-то хочешь сказать,– спросил её отец Варлафей, когда они спустились вниз.
– Я шла сюда попросить о брате. – Можно мне написать записку?
– Пойдем, я провожу тебя.
Они прошли Залу, где проводился Совет, и вошли в почти круглое помещение. Здесь девочка еще ни разу не была, она с интересом осмотрелась. С большими окнами, с высокими сводами и причудливо изогнутыми стенами – в нём стояла тишина и полумрак, а пылинки мерцали, попадая на свет. В одном из углов, в нише, горел огонь, стояли подставки с песком, рядом с ними лежали свечи, при входе на столах можно было написать записку.
– Напиши и сожги в огне, – произнес Варлафей. – И стены этого Скита будут молчаливыми свидетелями твоей просьбы. – Если твои помыслы чисты и просьба искренна, она обязательно исполнится.
– Благодарю, – тихо прошептала девочка. – Села и стала писать. – Потом она подошла к огню и бросила в него записку – языки пламени подхватили ее, огонь танцевал свой танец. Кеса зажгла свечку, вспомнив всех своих Родных, поставила её в песок, постояла немного рядом и вышла за отцом Варлафеем.

Домой
Прошло уже два месяца после их возвращения. Кеса все еще оставалась в Ските, много времени проводя в разговорах с Ярком и монахами и читая книги из библиотеки. Иногда она скучала по лесу, но домой пока что не собиралась. В последнее время ей часто снились родные места, по которым она гуляла во сне, разговаривала со своим лесом и любовалась, как листва деревьев окрашивается в яркие цвета. Рожденная весной, она любила осень, как, впрочем, и все времена года, каждое по-своему. «Сегодня день осеннего равноденствия, – подумала девочка. – Скит гудит совсем в другом настроении, чем застала она когда-то». Отцы-настоятели съехались со всех Скитов и делились новостями, пересказывая друг другу произошедшие события.
Кеса вышла во двор, привычно здороваясь с солнцем, села погреться под его еще теплыми лучами. Впервые за это время она ощутила, что пора. Каким бы вторым домом ни стал ей Скит, но дом её не здесь. Мысли медленно приходили и уходили, в руках у неё была книга «Сказки и истории Волшебного леса». «Еще пару деньков и поеду, – решила она, – а вечером сообщу отцу-настоятелю и Ярку».
Вечером должен был быть Совет. Она сидела и читала, когда к ней заглянул отец-настоятель и позвал с собой. Ничего не понимая, она спускалась за ним. Войдя в комнату, в которой собралось много старцев, смущенная, девочка собралась с мыслями. «Когда уверенность придавал голос отца-настоятеля, который она слышала, было не так страшно», – мелькнула первая мысль. – «Представь, что все они Деды», – мелькнула вторая, задорная, и робость исчезла. Она стояла перед ними, ловя на себе взгляды. У некоторых от глаз разбегались лучики, некоторые смотрели сурово. У неё не было ни малейшего представления о том, что она услышит. Отец Варлафей подозвал одного из отцов-настоятелей и произнес:
– Расскажи нам еще раз, пожалуйста. – Потом повернулся к Кесе и спросил:
–Твоего брата зовут Алек, и ему недавно исполнилось 19 лет?
– Да, – взволнованно ответила Кеса.
Дальше были вопросы про их поселение, а потом отец-настоятель Скита, где просят о пропавших, как выяснилось позже, начал свой рассказ:
– Весной ко мне пришла семья, крепкая семья из поселения рядом, просить за дочку Лиску. Ушла она с подругами по весне в лес собирать цветы для венков. Давняя традиция: чем более редок голубой цвет в венке, тем счастливее жизнь сложится. Подруги вернулись, а девушка нет. Как ни искали ее, найти не смогли. Родители горевали и пришли просить в наш Скит. Весна была, как вы знаете, не простая – на этой фразе он окинул взглядом окружавших его старцев и продолжил свой рассказ, – и, как мог, я успокоил их, вселив надежду. Лес редко забирает к себе девиц на выданье, и я попросил сходить за Провидцем. Когда Провидец отвернулся от книги, он поведал, что шанс действительно есть, девушка потерялась на болотах, и, если они уговорят Алека из соседнего поселения пойти за ней, возможно, болото отдаст девушку, хотя шанс совсем не велик,  – повторился Провидец.
Кеса слушала, затаив дыхание, и не верила в то, что слышит. Сердце гулко билось.
– Родители девочки пошли к тебе в поселение через лес просить помочь твоего брата, – продолжил свой рассказ монах. – Люди в твоем поселении скептически отнеслись к этому, когда услышали. Поговаривали, что твой брат даже слушать их не станет. Не знаем, случай тут вмешался или провидение, но с ними была любимая сестра Лиски, трех лет – Тара. Они нашли твоего брата, но не услышали от него ни слова. Надежда таяла, когда вперед вышла Тара и протянула к нему руки. Это была случайность, они вообще не планировали её брать с собой. Не знаем, что произошло, но твой брат сказал только одно слово – «Поищу», развернулся и ушел.
Родители вернулись в поселение без надежды. Дальше никто не знает, что было на болотах, прошло уже несколько недель, когда Алек привел домой Лиску. Что происходило за это время и что могло изменить так парня, можно только гадать. Но привел её не тот парень, что уходил в лес. Лиска светилась от счастья, а твой Алек, как и был, остался неразговорчивым, да только изменился он. Попросил у родителей её руки и сказал, что сможет сделать её счастливой. Родители не стали противиться там, где явно была воля Природы. Было это вот-вот после вашего с Ярком возвращения. Просто не знал никто, что это твой брат, вот и шла до тебя новость аккурат как два месяца. Ждут они тебя только, чтобы свадьбу сыграть.
Кеса плакала, не скрывая слез радости. Мысли разбегались, она поймала на себе радостный взгляд Ярка, отца Варлафея. «Домой, мне надо быстрее попасть домой, – мелькало в голове у девочки, – собиралась ведь через два дня». – «Завтра утром», – точно решила она!
– Спасибо тебе, Скит «Любовь», спасибо, отцы-настоятели и Ярок. – Когда она благодарила, глаза у многих заблестели, и они напомнили ей дедушку.
«Природу и свой Род она поблагодарит в лесу, – решила Кеса, – и надо не забыть, чтобы Алек посадил дерево. – Так обычно поступали те, за кого просили в Скитах, и чудо случалось».
Все расходились. Ярок радостно подошел к Кесе, они прошли в комнату, где находилась Книга, и увидели мягкий свет.
«До встречи», – прочла девочка, когда Ярок открыл тяжелый переплет, и радостно засмеялась.
           Утром её ждала дорога домой...