БАЛКОН
Сколько людей – столько и мнений,
и, утверждаясь во тьме бытия,
Genius loci – маленький гений,
гений балкона, стало быть, – я.
Плед и качалка, пара гераней,
глухо за сквером стонет прибой,
птичьею песней, звонкой и ранней,
век примиряет снова с собой.
Я закурю сигарету без фильтра,
вяло представлю, как бьётся волна,
банка пустая с названием «килька»
к сумеркам будет окурков полна.
День просижу на балконе, читая
тупо статью про земельный кадастр,
в крупную клетку плед из Китая
в хлипкой качалке замёрзнуть не даст.
Звёзды меня отвлекут от сомнений,
и осенит меня строчка сия:
Genius loci – маленький гений,
гений балкона, стало быть, – я.
ДЕТИ ВОЙНЫ -5
Рождение не выбирают.
Боёв сокрушительный вал.
Я кланяюсь аду и раю
за то, что я в них побывал.
Я выжил. А папы не стало.
9-е Мая – всё sch;n!
Под грохот и визги металла
не знал я, чего был лишён.
Мне 5 в 45-ом, победном.
От стягов наш город весь ал.
Динамик, издёрганный, с кедра
всё марши и марши играл.
И мама, рыдая, смеялась
в кругу захмелевших подруг,
и стягов ликующих алость
затмила всю серость вокруг.
А я, в бабью кофту одетый,
по сути, не так уж и мал,
впервые за детство конфеты
к тщедушной груди прижимал.
С житейской расшатанной вышки
я вижу тот первый парад,
где девочки все и мальчишки
больны дистрофией подряд…
МЕНЯ ЕЩЁ ПРОЧТУТ
Я не считал за труд
стихи! Я чхал на гроши!
Меня ещё прочтут
с завистинкой хорошей.
В них описал я край
родной свой: (горы, мели).
Он для живущих – рай,
да знают это все ли?
Погубит урбанизм
природы вид начальный,
среди великих тризн –
нет более печальной.
И чеховский уют
всё тает, тает, тает.
Я не считал за труд
стихи, и не считаю.
А ялтинская новь
(твержу, отринув лень, я!),
рождает не любовь,
а боль и сожаленье.
Где сквер был – грандотель,
где парк был – небоскрёбы.
Нахапать бабок – цель
жирующей амёбы!
Прибоя говорок
всё ж слышен между всхлипов,
что не судьба, а рок
стяжательский
нам выпал.