Первое мая -
Эх хорошо!
Выпил немного -
Выпей ышо!
Ты до краёв
Свой стакан
Наливай!
Праздник сегодня
Браток,
Первомай!
Дело это было по весне, аккурат на майские праздники. Вся страна, в едином порыве, сначала ломанулась на демонстрации, а потом на субботники.
Мне демонстрировать было нечего, а работать за "спасибо" я не любил. Я вообще не любил работать, даже за деньги.
В общем - взял я липовый больничный, сымитировав простуду, накупил в магазине консервов, сырков "Дружба", водочки, портвейна для лачка и решил устроить одиночный заплыв в сторону Северного полюса.
На второй день заплыва, примерно к обеду, когда утреннее похмелье и сушняк миновали и я снова пребывал в прекрасном расположении духа, случилось страшное:
Раздался звонок в дверь.
Я сидел за столом и как раз подносил к губам очередной стакан портвейна.
Вздрогнул. Портвейн пролился на грудь и испачкал любимую футболку с олимпийским медвежонком.
Нехотя поднявшись я пошёл открывать дверь незваным татарам (или татарину). Проходя мимо зеркала снова вздрогнул...
В нём отразился медвежонок с красными от портвейна, страшными глазами.
Открыл дверь.
За порогом стоял дедушка Мичурин, местный старожил и балагур. В руке у дедушки была авоська с какой-то снедью, завёрнутой в газеты, а под мышкой покоилась бутылка бормотушки.
Дедушка Мичурин кинул взгляд на мою грудь, вылупил глаза и суетливо перекрестился, выронив бутылку.
Служба во внутренних войсках научила меня быстро реагировать на подобные явления.Я ловко поймал бутылку. Дед снова перекрестился и выдохнул:
- Реакция есть - дети будут!
Пропустив старика в свою холостяцкую берлогу, вручив тапки и проводив на кухню, я первым делом налил себе и деду из своей, початой бутылки.
- С великим Маем тебя, сынок!
- Что случилось, дед?
- Да это... Давай сначала выпьем!?
Дед покосился на свою, спасённую мной бутылку.
- А может водочки?
- А есть?
- В Греции всё есть.
- А шо с портвейном делать?
- Заполируем!
- Аминь!
Дед Мичурин вновь истово перекрестился.