Пресное тесто Господь замесил,
Задумав испечь торс Адама и Евы.
Но вместо елея горчицы налил
И жгучего перца насыпал на нервы.
Подумал немного (а, может, и нет)
И капнул дурмана в глаза с поволокой.
Решил: «Это будет особый секрет.
Пусть дремлет дурман до положенных сроков».
Испекся Адам, но немного подсох.
От этого стал лишь сильнее и крепче.
Один лишь изъян: он, подсохнув, оглох,
Не слыша порою, что Ева лепечет.
Но это не страшно. Ведь главное – честь,
Надежность плеча и мужское начало.
И он не в обиде за то, что в процессе
Печь мирозданья слегка подкачала.
Боясь превратить тело Евы в сухарь,
Господь раньше времени выключил печку
И вытащил с противня бледное варево
С прозрачною кожей, что воск дивной свечки.
Но это неважно: ведь если она
Светилу откроет свой греческий профиль,
Свеча потемнеет на солнце сполна,
Напомнив Адаму вкус сливок и кофе.
Один лишь изъян: нет в ней силы мужской,
Ведь выключил печку Господь рановато.
Зато своей нежной изящной рукой
Готовит, стирает и лепит заплаты.
Еще не допекся слегка язычок.
От этого нет ему вовсе покоя,
И часто несется словесный поток,
Сметая собой самолюбье мужское.
Вдохнул жизнь Господь в испеченный тандем,
Взыграли горчица и страсти из перца,
Да так, что в разгар обжигающих сцен
Пред ними захлопнулись райские дверцы.
А так как Господь создавал их двоих
Навек в небесах обрученною парой,
Меж ними в юдоли обители тихой
Нет-нет, да плеснет вдруг дурманным угаром.
С тех пор друг без друга не могут они,
Хотя он сухарь, а она балаболка.
И нет сожаленья, что райские дни
В седых мемуарах пылятся на полке.
12 февраля 2017 года