Лечил и я однажды на Светланской
больную душу рестораном Saint-Tropez;
Разлуку заливал вином испанским
и сердце грел в армянском коньяке.
Мертва любовь, как речка Объяснений:
бетонный склеп, молочный в нем поток-
не искры, а ошметки темной пены
да глупой чайки жалкий уголек.
Упившись там до чертиков, до нити;
до размазни тягучей, до слюней
молил охранников: – Поймите, отпустите!
упился ведь, чтобы забыть о ней.
И заполночь, под лязг и шум портовый,
у входа якорь страстно обнимал.
Потом избитый шлягер Пугачевой
на всю Ивановскую до зари орал.
Так и скользила по Владивостоку
душа, как будто выпав из саней;
Любовь не вняла пьяному пороку-
переболел и снова всё о ней.