Когда море волнуется, Келли берёт бумагу и ручку, садится за стол, что в самом углу.
и пишет до боли своему человеку - /я очень тебя люблю, у нас сегодня гроза, наверное, будет шторм. мне страшно и жаль, что мы сейчас не вдвоём.
как у вас там погода? уже ходите босиком, носите солнечные очки?
знаешь, тут 99% из ста - полные дурачки.
они целыми днями работают, не видят друзей годами, пьют как черти по выходным... и, что самое страшное - им так хорошо одним.../
В окно уже ветер заносит капли дневного дождя. Келли кладёт ручку и думает: "Как там город-то без меня? Также ходят трамваи, пробки на шоссе и не работает в парке фонтан? Как же так город взял и просто меня отдал?" Она смотрит в окно, продолжает писать:
/Я тоже совсем тут одна. Некому ни руки, ни милостыни подать. В будни работаю - в выходные готовлюсь к работе. Так много ещё нужно сделать, а силы уже на исходе. Начинаю забывать родной язык, но помню смешной твой акцент. То, что мы с тобой покупали за тысячу там - здесь всего стоит цент. Нищета не скупа на улыбки, богачи ходят с важным пузом. На той неделе меня сирота угостил недоспелым арбузом. Я считаю монеты по выходным, хотя получаю купюры. Правда, что женщины падки на деньги? Милый, они правда дуры?/
Рука не успевает записывать мысли, тоскою съедая сердце. Жара на улице - всё тело горит, а душе вот никак не согреться. Келли глядит из окна на клумбу, весь сад из красивых, простых, полевых. Келли находит под дверью зелёный шланг и поливает их. Они вырастут так же быстро, как Келли, так же ярко будут цвести, как она. Только Келли и "полить" было некому, она всё как-то сама. Стала взрослой как-то сама, сама как-то нашла работу, в 17 как-то сама ушла из дома, и дальше как-то самой уже, от души говоря, неохота. Уже бы хоть кто-ниубдь появился рядом, на кого положиться можно или как минимум - опереться. А то каждый второй только и требует, что раздеться. А снимать уже нечего, и так всю кожу содрали, душа и та вся давно в заплатках. Ничего не радует по-настоящему, разве, что тринадцатая зарплата. И никого рядом не видишь, за исключеньем Всевышнего, и письма пишешь такие, чтобы ничего лишнего.
/Я порой начинаю скучать, но дёргаю себя за рукав и сразу вспоминается, что это действительно то, чего я хотела. Я бросила все дурные привычки, друзей и значительно похудела. Что там пишут в газетах? Их так же разносят школьники с пятницы по воскресенье? Они были такими милыми, я покупала им сливочное печенье. Сама сейчас на диете, никаких сладостей, никаких долгожданных звонков, никаких "привет", исключительно: "здравствуйте". Строгая, взрослая, шторы пахнут весенним морем. Я уехала и забыла что значит "горе". /