И неизменно мы блуждаем
вдоль линий на своих ладонях.
Мы умираем, пропадаем,
в ладонях мертвеца хороним
и он сквозь пальцы видит мир
мгновенно опустевшим взглядом.
А мы-то здесь стоим, мы рядом.
Но убегает наш кумир.
Он в воду рек вливает взор
и застывает, безразличен.
Он слышит поминальный хор,
но безмятежен хор, безличен.
Не хор, а поминальный вздор.
Мы прорастаем из ладоней,
из линий жизни и судьбы,
твердеют кости, мысли, лбы,
чугунный гуд своё долдонит.
Остановиться б. Ах, кабы!
В ладонях сомкнутых беда.
Мы пленники железной хватки,
как овощ в сорняках на грядке.
Сквозь пальцы льётся слёз вода.
И нам друг друга не понять.
Ладони бы от глаз отнять.
От линий жизни и судьбы
чугунные отбросить лбы.
Учись ладони отнимать,
учись молчанье обнимать
и мертвеца теплом живить
и новых чувств потребу вить,
свивать в побег цветка души
и в небо зашвырнуть гроши.