Стемнело. Дворик Петербургский
наполнил блёкло-белый свет.
Колодец в небо смотрит с узким
прищуром много-много лет.
А я в ошейнике чугунном
на цепь посажен у столба...
Тату из трещин, словно руны,
набила праздная толпа.
Служу хранителем парадной.
Я старый, малость слеповат.
Мне от души светить отрадно —
меняли б лампы энных ватт.
Гоню унынье межсезонья —
меланхолическую блажь,
когда за ясность в заоконье,
пожалуй, многое отдашь.
Болтаю с подгулявшим ветром.
Метель закутывает в снег.
Подмигиваю ей при этом,
хотя давно, признаться, сед.
Мечталось мне: до генерала
я дослужусь когда-нибудь.
Но дислокация сказалась:
из рядовых — не отдохнуть.
Мечты-мечты! Эх, фонарихой
разжился бы соседний столб,
чтоб мы, мигая страстно, лихо,
порасплавляли лбы из колб!
Да только чином я не вышел:
облезлый, жалкий постовой!
Ах, женщины! Им чин бы выше
и свет бы ярче — не простой.
Но что это? Вокруг вскопали!
На реставрацию несут?!
Я оценён? Открылись дали?
Старинный?..
...плачу на весу...