Город, простуженный февралём,
Болен тоскою и обездвижен.
Ветер промозглый каналы лижет,
Глядя во тьму под сковавшим льдом.
Кашель старушечий связки рвет
Ревом клаксонов во чреве ночи,
И одиночества междустрочье
Горьким бессилием отдает,
Словно лекарством наполнен быт
До омерзения бесполезным,
И тошнотою наружу лезет
Неуправляемый смутный стыд
За беспризорность и вонь дворов
От нечистот расчесавших стены
Труб водосточных в заплатах вены
Гонят осадков гнилую кровь.