Охота – множу слов число, в
Охотку мне: я – ловчий слов.
Мне краткость – не сестра, скорей – золовка.
За многословность мне порой неловко…
Но более – за многослойность,
Когда стиху она заменит стройность.
За многосложность – тоже я стыжусь,
Неслаженность – слажать я не гожусь!
Духовную я редко чую скрепу…
Непросто Вам?…. – Но я не парю репу!
_____________________________________________
Продолжу ли свой путь настырный,
Связь не утративши с юдолью,
Голландской головою сырной –
Цифири вдавлены зениц
Чуть сизых – по тропе пустырной,
Катясь я перекатной голью
С горней вершины ниже? ... Ниц
Я ноне, но не без яиц –
Как гоголь-моголь – сахар с солью…
Как?! Гоголь?! Мог?! Оль?! – Мнится бредом…
Мнусь, – мог ли Ольгу Книппер Чехов…
Хвать и во МХАТ им. эМ. Горького позвать,
Где начали давать его, Максима ж, «Мать»,
Американку, впрочем, по рожденью
Так своевременно? Иль пред обедом
На матч зазвать хоккейный? – Там, где чехов,
В столицу понаехав, - навожденье -
Так удалось разбить разгромно шведам –
Тринадцать : тридцать! – Ровно полвторого
(Я ж говорю – всё было до обеда!),
Как шведов под Полтавой нашим…
Пётр Первый – Карл Двенадцатый. – Победа! –2–
Сам Карл тогда не съел и полвторого –
Весьма пресыщен шведский был престол!
Стол – тоже шведский – и столь мало каши
Ели, да и не выпили по сто,
До дна хотя испивши ГОРЬКОЙ чаши…
Горькый?! Максимыч?! Ну, постой, Максим!
Постой! Максим Максимыч – не простой
(Хоть с виду прост) – герой «Героя
Времени не нашего». А на-ше-го? –
Кто победит? Враг нас? Или наш его –
Максим Максимович Исаев? Ну, за сим,
Прощусь я с ними, избежав постоя
Постылого и, мозг свой перестроя,
(Мозг важен, как багаж при пассажире)
Жить не хотЯ во мгле и сыри,
Меж луж, как Уж, недужа. НЕт уж! Я дюж!
Горький – не Гоголь, жёгший «Мёртвых душ»,
Ревизских сказок Горький вне был!
Одушевляет, как холодный душ –
Жить нЕхотя во мгле и сыри,
Но Уж – в ущелье, Сокол – в небо…
Там звЕзды, будто дыры в сыре,
Мечтой Манят Младого Мцыри
(ещё сырого), и Меня Маня.
СравнИть с горой равнину мне бы –
СравнЯть с равниной мне бы гору -
Любой ландшафт мне был бы в пору...
Кавказ всё ж вреден для меня –
Крым – тоже – по секрету я скажу –
Волошин, впрочем, тоже был Максим...
Бегу застоя вновь и в Персию такси
С наперсником на пару закажу – –3–
С Печориным нелишним, гран мерси!
И вскоре – в Тегеране, ибо еду в у-
Меренные сроки я и к багажу,
К удобству будучи привязан не вполне,
Не к А.эС. Пушкину, но к ГрибоедовУ
А.эС. я, путь держа, Вам доложу,
Скользя Гвидоном на своей волне –
Я компаньоном и компаньей дорожу
Двух Александр Сергеичей. Чей друг-калмык,
Коль друг степей – не видел, может, моря,
А нелюбезный перс, любого объегоря
По части тегеранских и багдадских сказок,
Поймёт ли горьких…. умных горемык –
Интеллигентен коли – нет отмазок.
Интеллигентен – коли нет отмазок:
То горе от ума у них, то дурь от горя…
То трещина в душе, а то вселенский смык
В поэта сердце. «Да никако ты писака?» –
Жуковский Пушкину говаривал. Однако,
Есть муза или нет, пегаса ли запряг,
Овса ему задал, пшеницы или проса –
Беда – у Пушкина был с одами напряг.
Жуковский их ему протягивал: Од – на-ка!
А сам мог брать у Шиллера (без спроса)…
Романтик Шиллер охоту к перемене мест
Имел, как Карлсон, который жил на крыше,
Имел проблему с выбором невест,
Хотя упитан в меру, сил в расцвете –
Есть много, друг Горацио, на свете,
Что и не снилось нашим мудрецам
Нет правды на земле. Но нет её и выше.
Дело житейское, Малыш! Пустяк! –4–
И, правда, пусть вас больше правда не колышет!
Синдром стокгольмский, что ли? Не пойму и сам -
Малыш субтильный и прежирный холостяк –
Да, жизнь имеет неожиданный фасон –
Всё может боком (Фрекен Боком) обернуться,
Коль жив в тебе авантюризма дух.
Собаки лучше корпулентный Карлсон
Летает, если сладкого поест –
Он улетел, но обещал вернуться...
Летает первоклассно, коли ест за двух.
Спокойствие, спокойствие и только
Спокойствие. Покой нам только снится,
А Карла сон рождает манифест –
Сон разума родит порой чудовищ,
Столь страшных, спишь один поскольку.
Вот говорящий сыр, вот – мыслящий тростник,
Задумавшись шумит, стремяся ввысь, ветвится...
Непьющий огурец солёный – Чудо-овощ –
Крестьянско-пролетарский по соседству,
Восстав, как Разин, в тоже утро сник…
Да! Маркс – исполин, хотя был Карлом с детства,
А из Полин нам Виардо всех ближе –
Тур гениев в Европу проводивши,
Не одного в могилу проводивши,
С вершины славы прахом и на дно…
Нам ближе Виардо – она была в Париже,
Куда нам до неё – не только в нём одном.
А Чернышевский, Добролюбов и Белинский
Писали – каждый был универсал –
Кто виноват? Что делать? И НЕ делать что?
Как Герцен Александр Иваныч исполинский.
А Писарев? ЧтО? пишет? А что пишет-то? –5–
Почту не чтя почто почти что, но читает?
Роман не Писарев, но Писемский писал…
В окне его свет тусклый к нОчи тает…
("Кто виноват?" создал, по правде, Герцен,
Скрипя пером стальным, но и скрепя сердце,
В России снежной, в ссылке новгородской),
(Нет, Нижний – Саxаров, Архангельск – Бродский ).
Так, Огарёв и Герцен якобинский
Свой «Колокол» однажды раскачавши,
Звенели долго, как-то раз начавши,
Но в Лондоне, хоть Герцен был берлинский
Наполовину. (Немец он по маме),
А с Огарёвскою женой дружил домами.
Я, Герцена с Тучковой не ругая,
(Ведь Герцен по определению сердечен)
Напомню – есть история другая:
(Коли ты временем немного обеспечен)
Сперва Авраам родил Исаака,
Исаак Иакова, а тот – Иуду….
– Жуковский! Да никак и ты писака?
– Да от писаки слышу, гадом буду! 12-2014