История колышется и слышится,
а мне всё тяжелее дышится.
А мной всё тяжелей превозмогается
текущий день. Он, словно конь, лягается
и норовисто ржёт и скалит зубы
и раздвигает каменные губы,
и вскидывает круп чернее ночи,
и встряхивает гривой и всем прочим.
Не очень то зимою нагуляешься.
Всё больше дома. По квартире шляешься
и говоришь с собой, с собой ругаешься,
с привычкой идиотской не справляешься.
Где звёздным светом небо унавозили
и лунные цветы растут охапками
и полночь, как пчела, в них лезет лапками,
пыльцу чтоб разнести по всей окрестности,
есть горизонты заповедной местности.
За ними все прозрения кончаются,
за ними двери хлопают, срываются
с петель от сквозняков, ветров эфирных.
Там всё загадочно и всё немирно.
Там спят мои вопросы безответные
и книги тайн содержатся заветные.
Стучусь я постоянно в двери тёмные.
Возможно, для живых другие правила.
Но мысли, но желанья неуёмные.
Но сердце, что в залог ты мне оставила,
и унесла моё, и разделение
преодолеть я должен на мгновение.