Глухо в ночи ухала совка. Легкий ветерок обдувал шёлковые занавеси, которые играли, струились волнами, цеплялись за старые створки распахнутого настежь окна. Аромат летнего разнотравья разливался по комнате. Пятно от полной луны легло размытым кругом на цветастые половицы. Раздался скрип. Маленькая изящная стопа протянулась к центру освещённого круга. Сквозь прозрачную ткань ночной рубашки проступили чарующие женские формы. Девушка, подняв голову, медленно скользила по комнате в сомнамбулическом сне. Ванька – племянник Татьяны, как зачарованный подглядывал за своей тёткой. Когда бы ему ещё довелось полюбоваться полубнаженной красотой женского тела? «Но куда же её, эту малахольную Татьяну несёт?» – пронеслось в мозгах парня. Иван еще больше приоткрыл дверь и просунул голову в образовавшуюся щель. То, что он увидел в следующий миг, повергло его в шок. Татьяна лёгкими шагами подбежала к окну и тут же взмыла к потолку, как будто невидимая сила подбросила её вверх. Рубашка соскользнула с хрупкого стана, а на спине в тот же миг выросли два огромных чёрных крыла, так гармонирующие по цвету с тёмными, разбросанными по плечам, волосами. Иван увидел, как на фоне яркой Луны зрительно стала уменьшаться фигура девушки.
«Ведьма…, – прошептал изумлённый Иван. – Ну и пусть! Хочу её! Одну её и хочу!» Парень соскользнул спиной по косяку и сел на пол. Голова раскалывалась – потрясение было слишком велико. Внутри разлилась истома, которая погнала парня к белоснежной кровати, стоящей в углу комнаты. Спешно на четвереньках Иван подполз к ложу, положил холодные ладони на ещё тёплую от тела Татьяны постель. Уткнулся носом в простыню: аромат, непонятный, дурманящий, ударил в голову. Иван поднялся, скинул с себя одежду и юркнул под лёгкое одеяло. Состояние опьянения заполонило всё тело, перед глазами поплыли разноцветные круги, нега разлилась по венам. «Татьяна…, - прошептал Иван. – Вернись, любимая! Жду тебя!»
Она неслась над землёй. В венах пульсировал огонь. Только в такую полнолунную ночь Татьяна могла быть сама собой. Свобода опьяняла, силы, дремлющие в хрупком теле, наполняли диким пламенем каждую клеточку. Она летела, обгоняя ветер, к озеру Ярости, в котором наиболее полно отражалась Луна. Там, в магическом месте , ждали Татьяну подруги – такие же юные ведьмочки, чтобы устроить шабаш, насытить тела страстями, отдаться великому Духу озера, наполнить чрево благодатным семенем, от которого через семь месяцев в мир придут новорожденные девочки-ведуньи. Татьяна летела, и дикая улыбка украшала её одухотворённое лицо; глаза сверкали, как опалы; волосы струились шлейфом по обнажённой спине.
Иван вынырнул из тягучего сна от того, что чья-то костлявая рука сдавила горло. Он с трудом разлепил глаза, и от увиденного душа ушла в пятки: над ним возвышалась седовласая старуха с обвислой морщинистой грудью. Страшный корявый рот выплюнул слова:
– Любви захотел, родственничек, – прошептала старуха. – Отдай мне душу, и будешь всегда счастлив, отдай мне тело – будешь всегда ненасытен в плотских утехах. Иди ко мне!
– Не-е-е-т! – закричал Иван.
С трудом скинув с себя фурию, ринулся из комнаты. Понёсся по коридору, которому не было конца, и только отражение в зеркале пришпилило Ивана на месте: на него из зазеркалья болезненными глазами смотрел немощный старик, за плечом которого, ухмыляясь, стояла прекрасная в своей наготе Татьяна. А в окне медленно уплывала за горизонт полная Луна.