В Лондоне январь, ледяной ветер, плюс семь,
будний день... будний день, собирается дождь,
ты выходишь на крышу, набрасываешь ремень
на плечо и холодными пальцами по струнам
бьешь.
И в непроходимом небе солнце находит дыры,
лица снизу поднимаются по веревочной лестнице необъяснимого,
из соседней квартиры м-с Горгона звонит в полицию: - Help!
В моей паутине бьётся живой нерв
музыки.
В Лондоне январь, смешались люди, гудки машин, смех и возмущенные лица
непривлекательных женщин. Это они трезвонят в полицию.
Они не умеют и уже ни-ког-да не научатся танцевать rock and roll.
Пожилой джентльмен внизу улыбается и отвешивает поклон.
В Лондоне январь, ладоши - хлопайте, бриллианты - бренчите,
подбородки полисменов/глаза под шлемом поднимаются в лифте.
Вы слышите?
Дышите глубже, еще двадцать минут и последняя фраза Джона:
- Надеюсь, мы прошли прослушивание?
Джон давно ведет себя, как икона.
А в моей Москве выгнали уличных музыкантов с Арбата,
свободная музыка рифмуется с persona non grata.