Пойдём таскать орехи сойкам,
Оберегать от кошки гнёзда.
Когда мне стукнет девяносто,
Я посмотрю на них из окон.
Напились молока котята,
Февраль поджёг зимы сценарий.
Я покупаю за динарий
Весенний погорелый театр,
Где было много постановок,
Да всё засыпало снегами.
Звенел аккорд, резвились гаммы
От предвкушенья остального.
Драматургией нас поженят,
Амура вылепив из мела.
Но третий акт кричит: «Измена!».
Любовь в позоре пораженья.
Конец игры, теперь рыдайте!
В лимонно-свадебном прикиде
Вы за кулисы убегите
Лишь потому, что я предатель.
Финал сорвёт аплодисменты;
Буфет закурен, законьячен.
Я исповедоваться начал,
Услышав приближенье смерти.
Партеру выдали бинокли
Из зазеркалья гардероба.
Продлив антракт, смотрите в оба!
Мы так рыдали, что намокли.
На щёках слёзы, как апостроф.
Выходим молча для поклона.
А Вы — мой Бог, моя икона!
Акулы в зале, сцена — остров.
Вы по приказу Режиссёра
Ружьё, отчаявшись, снимайте,
Прицельтесь: я мечтал о мате,
Раз шахом стала наша ссора.
Спасайтесь от орущих публик,
Насыпав пороха и дроби.
Я в оркестровых ям утробе
Покойник, Ваша роль — преступник!
Господь раздал вина и мяса
Приговорённым: сытный ужин!
Мы чистоту Любви задушим
В притворстве, масках и гримасах.
А сойки раскололи ядра
Моих подарочных орехов.
Зависла крыша, не доехав,
У погорелого театра.
Заметив старую афишу,
Я на минуту отключился.
Где календарь теряет числа,
Я Вас люблю и ненавижу...