1
Был вечер и свечи уже зажжены.
Она в одиночестве шила.
Глаза ее были спокойны, ясны.
Она ничего не просила.
Но эхом отсроченным давних молитв,
от неба на миг отделившись,
встал ангел, как солнце, весь светом налит.
Мария застыла, склонившись.
И сердце Марии вдруг оборвалось,
упало и вновь застучало,
и болью предчувствия отозвалось.
Был вечер. Мария молчала.
Во сне, наяву ли, но ангел сказал
Марии про волю Господню.
И в комнате свет еще долго мерцал
звенящий, безжалостный, звездный.
2
Им не хотелось уходить,
они стояли и смотрели,
не веря, что дойти сумели.
Младенцу захотелось пить.
Он беспокойно озирался.
Мать на руки его взяла
и осторожно пить дала.
Людей младенец не боялся.
И глаз его голубизна,
казалось, что-то обещала.
И было это не начало,
а только мановенье сна.
Звезда, предчувствие, намеки,
туманных совпадений знак
и нетерпение и страх
и темные пророчеств строки.
Но сердце так к нему рвалось
и, сладко замирая, билось,
как-будто чудо вдруг свершилось,
как-будто счастье удалось.
Им не хотелось уходить,
но жизнь звала, манила тленом
к обманам, войнам, переменам,
чтоб всех предать и всех убить.
Им не хотелось уходить…
3
Два мальчика присели на траву.
Был полдень. Жарко. Всё вокруг застыло.
И только среди листьев наверху
кричала птица резко и уныло.
Весь мир дремал, попав на солнцепек,
не в силах от жары пошевелиться.
И слишком жарко и еще не срок
ему от этой спячки пробудиться.
Два мальчика сидели на траве.
Один был Иисус, другой Иуда.
Почти вплотную к русой голове
порхала бабочка – единственное чудо.
Темноволосый мальчик посмотрел
на бабочку. Она не улетала.
И лишь на миг увидеть он успел
что время никому не открывало.
Как в забытьи он руки протянул,
товарища собою защищая.
В его глаза отчаянно взглянул,
опять о чем-то важном забывая.
И снова полдень, тишина и свет,
как-будто от кошмара он очнулся.
А Иисус приветливо в ответ,
ему плечо погладив, улыбнулся.
4
Из Назарета он ушел один.
Недолго он в дорогу собирался.
И уходя, ни с кем не попрощался.
Кроме Марии. – Бог с тобою, сын –
она ему сказала, провожая.
Глядела вслед, тоскуя, обожая
и замирая до немых глубин.
Глаза ее, подернутые влагой,
туманились предчувствием беды.
Вдали запел петух на все лады.
Его как-будто опоили брагой.
Еще не ожил тихий городок
и прятался восход за облаками,
в них утопая первыми лучами,
так, вроде в спешке передумать мог.
И снов людских неслышное круженье
внушало безмятежность и покой.
Заря несла с собою пробужденье,
но сны еще владели тишиной.
Он ни о чем не думал, просто знал:
ему пора. Он молча улыбался.
И шаг был тверд. Он знал, не сомневался –
всему свой срок и он не опоздал.
5
Он неохотно тихо отвечал.
Пытливо собеседники смотрели.
Казалось, что он их не замечал.
Глаза Его от солнца покраснели.
Потом пришел растрепанный старик.
Просить он начал исцелить больного.
В отчаяньи срывался он на крик.
Жара уже спадала понемногу.
Чудес и исцелений все хотят
и оживились сумрачные лица.
С трудом на старика Он поднял взгляд,
воды холодной попросил напиться,
встал тяжело и молча ожидал,
когда старик дорогу им покажет.
Дорог Он никогда не выбирал,
а как пройти последней, Бог подскажет.
6
Ночами дьявол приходил.
Он в разных обликах являлся.
Но лжи Ему не говорил
и никогда не издевался.
Не верил дьявол, что спасти
возможно душу человека
пока он жив, и увести
от похоти и жажды века.
Ему Иисус не возражал.
Души немое упованье
словами Он не выражал.
Во взгляде пряталось страданье.
Они сидели, глядя в ночь.
Как звезды, их глаза мерцали.
И оба не могли помочь
тем, кто живя, любви не знали.
7
Они остановились на привал
и скудный хлеб в молчаньи преломили.
Слепящий зной их к месту приковал,
а неудачи волю их сломили.
Одежда изорвалась и в пыли.
Болят и в кровь уже растерты ноги.
Зачем сюда издалека пришли,
они давно забыли по дороге.
У каждого из них одна судьба,
одно лишь тело и судьба едина.
А что взамен? Ведь даже у раба
надежда есть на милость господина.
И жажда жизни голос подает:
- Я жив еще – из глубины несется.
Чего им ждать? Куда Он их ведет?
Их кровь кипит. Кипит, но не прольется.
Пустыня, ветер, знойный суховей.
И в небе хриплый хохот Абадонны.
И в помраченьи слышится: Убей.
И пляшут бесы в воздухе червоном.
8
Он шел с крестом, а рядом Люцифер,
как и всегда задумчив и прекрасен.
Вид Иисуса жалок и ужасен.
И дьявол говорил: - Какой пример
ты подаешь, покорно умирая,
молчанием убийц благословляя. -
Погода портилась и небосвод был сер.
Дул сильный ветер, как перед грозою.
Позорной казни крест легко ль поднять?
Как можно жизнью: телом и душою,
грязь и грехи чужие искупать?
Толпа теснилась сзади, напирая,
и поневоле сковывала жуть.
Шла чернь неблагодарная людская,
в чужую смерть пыталась заглянуть.
И Люцифер опять к Христу склонился
и прошептал, жалея и любя:
Зачем ты здесь? Кого спасти явился?
Бессмертен ты. Мала тебе Земля.
9
Когда спустили тело вниз с креста,
темно было и холодно, как ночью,
и трудно было разглядеть воочью,
какая в нем светилась красота.
И две Марии заломили руки,
склоняясь, чтоб увидеть скорбный лик.
Им показалось в этот страшный миг,
что в мире не бывает горшей муки,
и даже униженья, пытки, смерть
не так ужасны и быстрей проходят,.
чем взгляд, что взгляд ответный не находит
и падает, не в силах жизнь отверзть.
Их вера, их любовь, Его призванье
здесь остывали, лежа на земле,
и как туман, невидимый во мгле,
втекали в смерть, как в пропасть без названья.
Над ними время встало, как палач,
и не хотело больше продолжаться.
Зачем теперь? К чему со злом сражаться?
Остались только память, скорбь и плач.
Смерть перешла пределы и границы
и разбухала, заполняя мир,
и пустота справляла вечный пир,
всё прочее заставив потесниться.
Две женщины, не в силах взгляд поднять,
всё глубже в память молча погружались.
Оттуда их манила Благодать.
Как с детством, они строго с ней прощались.
И что теперь? Как без Него прожить?
Как смеет жизнь без Бога продолжаться?
Сюда их привела надежды нить,
чтобы в конце над ними посмеяться.
Здесь на земле - беспомощная плоть,
им Бог ее оставил, умирая.
Не в силах больше горе побороть,
они упали рядом с ним, рыдая.
10
Она рыдала и звала
так, будто снова хоронила,
так, будто ад внутри нашла –
была пуста Его могила.
В гробнице сырость, тишина
и скорбь последнего приюта.
Паденье в смерть не знает дна,
лишь стены вверх уходят круто.
Как листья ивы на ветру,
шепнул Он ей: Меня ли ищешь?
Я снова здесь и поутру
пришел взглянуть на пепелище.
Ты видишь – жизнь лишь краткий миг
и в землю кровь водою льется.
Ты слышишь хищный птичий крик?
В ягненка острый клюв вопьется.
Вся кровь, вся боль и все пути
за мною вслед уйдут к истокам.
Осталось вам за мной пройти
и никаким не верить срокам.
Не плачь, Мария. Кончен стыд.
Всё кончено и всё забыто.
От всех бесчисленных обид
моей любовью ты укрыта.