Я уже дошла до той степени одиночества, когда возвращаешься к старому, перебираешь камни - ни бросать, ни тем более поднимать их уже не хочется, остается лишь неумело дотрагиваться руками.
У меня на пальцах сохнут чернила вечности, я - иерофант своей невыплеснутой Вселенной. Расскажи мне, добрый боженька - это лечится, когда ты в обедню ни перед кем не падаешь на колени, а ночами в тебе со скрипом расходятся две планеты, обоюдным притяжением сдёрнутые с насиженных траекторий?
И в языческом этом космосе никогда не возникнет света, ведь во мраке таится корень моих историй.
Всё оттого, что я не умею писать о счастье и плохо пишу о горе - мой колокол чаще звонит набат, а не гнев господень.
А в новорожденном мире лениво мурлычет море, и это, клянусь вам, лучшая из (не мной?..) выдуманных мелодий.
Но я, к сожалению, дошла до той степени одиночества, когда мне даже некому это море вложить в ладони.
У меня внутри - сад камней-Вселенных на необозримой площади среди ослепительных звездно-сияющих пеларгоний.
И я каждую ночь отправляюсь в далекое путешествие, наводя хрупкий мост между пролетами мироздания.
И на тот вероятный случай, коль я пропаду без ве.сти, я сразу хочу сказать всем меня запомнившим "До свидания".