1
Во время класса он карандашом
Исписывал тетрадку за тетрадкой.
Конечно, что уж там - не хорошо,
Но можно, если хочется, украдкой.
Тетрадь искусно спрятана была -
Слегка он ящик выдвигал стола,
Наш славный сочинитель и приятель,
И зорко наблюдавший надзиратель
Не мог поймать на этом хитреца,
Поставить чтобы в угол на колени.
По праздникам играли мы на сцене.
Улыбка, не сходившая с лица
Для зрителя привычной вскоре стала,
А в целом пьес поставили немало.
Писали все, но Гоголь больше всех,
На сцене же всегда имел успех.
Рождён он был для сцены этой, что ли?
И брал всегда комические роли.
2
Однажды зал был полон до краёв.
Приехали родные лицеистов.
В спектакле роль у Гоголя без слов,
И мало кто, пожалуй, из артистов,
Такое заключение моё,
Сыграл бы замечательней её.
Скамейка у простой крестьянской хаты.
В бараньей шапке дедушка горбатый
С трудом выходит, кашляет, кряхтит,
На долгий, сиплый переходит кашель...
Что это дед, сомнений нету даже,
Лишь кто-то восхищённо "Паразит!"
Шепнёт, от сцены глаз не отрывая.
Хихикая потешно, и икая,
Кисет рукой нащупав на боку,
Достанет дед понюшку табаку,
Чихнёт раз пять, втянув табак с успехом,
А публика захлёбывалась смехом.
3
Он часто смехом публику морил.
Вот, помнится, играл он как-то скрягу...
Тогда смеяться не было и сил
При взгляде на противного делягу.
Часами перед зеркалом сидел -
Добиться невозможного хотел:
Чтоб нос его касался подбородка.
(Козлиная была ещё бородка
Приклеена) и своего достиг -
Сыграл ту роль он просто превосходно!,
И признан был артистом всенародно -
Потешный вышел сморщенный старик.
И публика опять была довольна,
И мы, конечно, думали невольно,
Что у него блестящая судьба -
Царя легко сыграет и раба,
И публику поставит на колени.
Он не играл, он просто жил на сцене.
***
"Скрыпку и другие присланные вами мне вещи исправно получил.
Но вы ещё писали, что присылаете мне деньги на смычок, которых
я не получил и не могу до сих пор узнать, почему они не дошли
ко мне, или вы забыли, или что-нибудь другое."
Гоголь - родителям 22.января 1824 г. из Нежина.
4
Профессор был словесности у нас.
О Пушкине он говорил с презреньем,
Однако же одобрил, и не раз,
И не одно его стихотворенье.
Так в классах развлекались мы тогда,
Ведь знали, что профессор никогда
Стихов читать не станет современных -
Языкова и Пушкина, презренных,
И Вяземского в руки он не брал,
Хоть вышло тех стихов уже немало,
И каждый брал стихи те из журналов,
И за свои при этом выдавал.
Профессор же Никольский, для порядка,
Лишь скажет, что написано, мол, гладко,
И был бы стих, быть может, и хорош,
Поправить если. " Тут же не поймёшь:
Чёрт знает что! Элегия ли? Ода?"
Такою уж была его природа.
5
Был "Демон" переделан, помню я,
Под нашего профессора успешно.
Цитировали "Демона" друзья,
И выглядел Никольский в нём потешно.
И как литературы нашей враг,
В забавный угодил такой просак,
Что вспоминая развлекаюсь снова:
"Вечерний звон" подсунули Козлова!
И что же написал профессор там?
Вердикт непредсказуем был и ярок -
Исправил! После множества помарок,
Одобрил! И смешно же было нам!
А слово "изряднёхонько" едва ли
Не все в лицее нашем повторяли.
В другой раз описание весны
Подсунули невежде шалуны,
И балл оценки тоже был высокий
За вечные "онегинские" строки.
6
Профессор даже не подозревал,
Что мы его давно опередили,
И даже выпускали свой журнал,
Которому три года посвятили.
Журнал страниц на сорок - пятьдесят.
В нём было всё: портретов целый ряд
(Учёные позировали сами,
Хотя и под чужими именами.)
Забавных было очень много лиц,
Так что замучить насмерть можно лиру,
И Гоголь нам читал свою сатиру,
И новости округи и столиц.
Труды читались наши. Разговоры
Переходили в прения, и споры
Могли бы продолжаться до утра.
Что сделали для нас профессора?
Немногие для нас открыли дали.
Они нам развлекаться не мешали.
***
"Мы собирались втроём (с Гоголем и Прокоповичем*) и читали "Онегина" Пушкина,
который тогда выходил по главам. Гоголь уже тогда восхищался Пушкиным: для нашего
профессора словесности Никольского даже Державин был новый человек".
А.С. Данилевский, по записи Шенрока.
7
На Масленой* играл четыре дня,
И все играли просто превосходно.
Наслушался людей бывалых я,
Которые приходят к нам охотно.
Все хором уверяли, что нигде
К такой не приобщались красоте.
Театр наш среди провинциалов
Был самых удостоен высших баллов.
Блистательно и зал был освещён,
Как храм быть должен освещён культуры.
Прекрасные играли увертюры:
Россини, Моцарт, Вебер. Это сон,
Которому бы продолжаться вечно!
Увы, мой друг, но время быстротечно.
Княжнин, потом Фонвизин, Коцебу
С Севрюгиным* потешили толпу,
А чтобы не разъехались все рано,
Представили и пьесу Флориана.
8
Пришёл. однако пост, и с ним тоска,
Убийственная в нашем захолустье.
Одна надежда - Светлая близка,
И мы возможность, знаю, не упустим,
И несколько представим лучших пьес.
Пусть пыль столбом, и даже до небес!
Представил, как идём с тобою Невским:
Ты, я, а также Мартос с Данилевским*...
Вопросов очень много у меня
Касательно до жизни Петербургской.
Давно я рвусь к столице нашей русской,
И спрашиваю, всё-таки, не зря:
Там все мои надежды и кумиры.
Скажи мне, сколько стоит съём квартиры?
И сколько получаешь лично ты?
Мечты, мой друг! Одни пока мечты...
Но духом я давно уже с тобою
Стою, обнявшись крепко, над Невою.
***
"Пансионеры гимназии...не столько, по видимому, учением преподаваемых
предметов занимаются, сколько выучиванием театральных роль, которые они на
открытом в гимназии театре уже шесть раз для приглашаемых из города
жителей представляли...Без строжайшего рассмотрения и выбора пьес публичный театр
гимназии вместо какой-либо пользы может принести один только вред..."
Из рапорта профессора русской словесности П.И. Никольского Конференции
гимназии 16 апреля 1827 г.
9
Что так в столицу тянет молодёжь?
Так что она ночами даже снится?
И без столиц подлунный мир хорош,
Как та же, пресловутая синица.
Но и в ночи, и среди бела дня
Все ищут почему-то журавля,
С надеждою оглядывая небо,
И в птичьи стаи всматриваясь слепо.
Вон там опять на юг нацелен клин,
И я готов проникнуться идеей:
И птицам хорошо там, где теплее,
Хоть южных и не видели картин
Птенцы, что оперились в это лето.
Уютнее всегда за морем где-то -
Там, где нас нет, а может быть волна
Тебя качать морская и должна?
Но и оттуда, надобно признаться,
К себе домой приятно возвращаться.
ПРИМЕЧАНИЯ:
*Прокопович Николай Яковлевич (1810 - 1857) - впоследствии педагог и поэт, остался на
всю жизнь другом Гоголя: выполнял важнейшие поручения по изданию его сочинений,
был их редактором.
*Масленая - в церковном календаре неделя перед великим постом.
*Севрюгин - преподаватель музыки, пения и танцев.
*Светлая - Праздник Пасхи.
*Мартос, Данилевский - товарищи Гоголя по лицею, исключённые из лицея
за чтение недозволенных книг.
ИСТОЧНИК:
1 - 3 - Т.Г. Пащенко. "Черты из жизни Гоголя".
4 - 6 - К.М. Базили. "Воспоминания".
7 - 8 - Гоголь - Г.И. Высоцкому, 19 марта 1827 г. (Герасим Иванович Высоцкий
был двумя классами старше Гоголя; они познакомились ещё в Полтаве, где учились
в одном училище; сходство интересов сблизило их. В дальнейшем, по-видимому,
с Гоголем не встречался).
10.02.17.