„МЕРКУРИЙ И АПОЛЛОН, СОГНАННЫЕ С НЕБЕС”
Яков Борисович Княжнин (1740-1791 г.)
Перевод с русского языка на болгарский язык: Красимир Георгиев
МЕРКУРИЙ И АПОЛОН, ПРОГОНЕНИ ОТ НЕБЕСАТА
Меркурий, Аполон със Зевс – на боговете царят,
незнайно за какво, кога и как,
се скарали и казали: „Ти си глупак!”
Не трябваше с немирник мощен да се карат.
А Юпитер за този гяволък
удари ги с юмрук.
И паднаха отгоре двата бога,
нозе бог дал им бе по твърд да ходят,
заскитаха се по земята, да.
Но тук се знае, че за да не си в беда,
пари да имаш трябва непременно.
Без средства нищо не е ценно,
без тях и боговете влачат се едва.
Такава е природата човешка,
а умна ли е, или в грешка,
не казва баснята това
и не е мое дело.
За боговете смело
каквото искаш говори,
но с хората внимавай, те дори
шегите не разбират.
Военните ще те тероризират,
чиновниците ще пледират в съд,
след туй безчестно ще те спрат,
а знатните настъпиш ли – секира.
Но не за туй слова глася,
а че Меркурий, с Аполон сдружени,
от Зевсовия крясък оглушени,
кесиите си пълни взели с тях не са,
прокудени от свойте небеса.
Ту глад,
ту студ
двамината търпят,
не дава даром никой в земния им път...
„Ох, Аполоне, лошо този свят ни срещна –
шепти Меркурий, – хайде да измислим нещо,
простили божия юмрук,
добре ще е на Зевс поклон да сторим,
за да ни позволи да се завърнем горе
от бедственото блато тук.”
Но Аполон, поет възпитан,
душевно горд, дори надут,
си спомнил как от Зевс наскоро бит е
и в отговор изпъчил гръд
със словоред всеколоритен:
„Със сила груба щом
настъпят моя дом,
побойника не мога да почитам,
срамувам се да му отдам поклон!”
Известно ни е кой е Аполон.
Той в стихове модерни
и мерни, и немерни
девизите на прозата ще удвои;
не може нищо на стиха да устои,
освен юмруците на Зевс – груб бог капризен.
И тъй, да скита там без риза,
без дунами
и благини, завършващи на „и”,
Меркурий съгласи се
и с Аполон се удурдиса...
„Но без пари дори за ден
какво ще пием и ядем
и средства някакви за светските обряди
как ще извадим!
Ще кажат: «Що за богове са, ходят пеш!»,
а други: «Богове са самозвани!
На дупки фраковете им, нозете в кал и рани,
в одежди дрипави са и са с лик несвеж,
без пудра, без помада!»
И волята ни ще пострада,
и божа чест ще срине тази гмеж!”
„Какво, какво да правим? – Аполон повтаря.
„Какво ли? Ще печелиме пари!” –
Меркурий отговаря.
„И как?”
„С търговски сделчици добри.
Тук всеки е търговец поднебесен,
ако не е съвсем глупак,
той да търгува знае как:
едни продават риба и деликатеси,
едни със съвест на пазара, други с ум са там;
ако е някой неуспешен,
нарочват го за грешен,
мошеник го наричат най-голям,
а има ли успех, с хвалби го кичат
и сръчен го наричат...”
„Не! Нам,
два бога, знам,
ще бъде срам,
ако започнем като смъртните да мамим,
възможно е съдът да ни подхване;
търгуваме ли, то
да бъде сто на сто
със стока благородна,
за боговете най-природна,
а именно: умът –
той люде просвещава
и добродетели внушава...”
„Не, друже, бъркаш този път!” –
Меркурий възразява,
света по-майсторски познаващ,
но съгласява се ума да изберат,
щом син Латонин настоява.
Търговците безсмъртни в своя друм
достигнаха пазара; на сергия
извадиха сандъче малко тия,
но пълно бе догоре с много ум –
умът, за разлика от стоки модни,
заема малък щанд.
Ще видим щат ли го, или не щат,
чии догадки са с живота сходни,
Меркурий ли е прав, или пък Аполон?
Последният, решил, че разумът убог е,
крещи: „Купете си от нас най-ценна стока!”
Кипи пазарът, лей тълпата вик и стон.
Търговците предлагат всякакви товари!
Като вълна народът здрав
избира стока според своя нрав
и всеки своя избор договаря:
ездачите да изберат коне,
ловците да си купят птици –
синигери и гургулици,
какви ли не
в комплекти с клетки;
с чували пазарува купувач богат
и с прелести тълпа кокетки,
контета лъскави се пазарят:
един за ситна цедка,
друг за сукно или за тафта и брокат,
едни приведени се тътрят, други сядат,
едни пари от джоба вадят,
а други искат на кредит.
Но Аполон изглежда им сърдит
и все с Меркурий търсят взгляда.
„Изглеждаш някак си познат! Но как!” –
познали го, девиците почервеняха,
контетата смеховно зашумяха:
„Защо си се обвързал с мрачния глупак?
Навярно да търгуваш ти и сам умееш,
повярвай, сам по-бързо ще успееш,
щом с хората човешки се държиш,
охотно ще купуват твойта стока; виж,
ти образец ни покажи и пазарлък ще стане...”
Но наш Меркурий Аполон да хули няма,
а и очаквайки беди безброй,
им каза: „Продавач съм само,
стопанинът е той!”
Поетът сладкодумен се изправи
с отвързана уста.
Като търговци други, хвалещи се здраво,
възпя: „Дошло е времето на мъдростта
и вий вселенски трябва да се просветите!
Да не посмее никой тъпо да ме пита
за артикул обикновен и кух,
небесна стока тя е, стока е безценна!
Купете я и укрепете своя дух!”
Тук Фебовият глас надменен
достигна до девичи слух:
„А-ха! Парфюми тук продава, браво.
А имаш ли парфюм «А ла дюшес»?...”
Засрами се поетът, сякаш е продавал
с небесната си чест
помади разни само днес.
И тъй, риториката си преборил,
изрече с поглед зъл:
„Чудаци без акъл,
не ви разбирам, що за хора,
за дреболии лакоми сте, а най-нужното ви тук
отхвърляте като боклук –
аз ви донесох ум, продажба свята!”
Избухна кикот, шум,
та кой ли ще помисли, че му трябва ум?
И всеки уважаващ се приятел,
презиращ тази стока и търговец драг,
за да не се окаже там глупак,
ще бяга от ума далече.
Бе сбъркал Аполон, о, как!
С око печално вижда вече,
че само ум не е достатъчен, човече,
и че е в търговията загубеняк.
А оттогава на Меркурий е послушен,
пак сговорчив е Аполон, но малодушен.
Ударения
МЕРКУРИЙ И АПОЛОН, ПРОГОНЕНИ ОТ НЕБЕСАТА
Мерку́рий, Аполо́н със Зе́вс – на богове́те ца́рят,
незна́йно за какво́, кога́ и ка́к,
се ска́рали и ка́зали: „Ти си глупа́к!”
Не тря́бваше с неми́рник мо́штен да се ка́рат.
А Ю́питер за то́зи гяволъ́к
уда́ри ги с юмру́к.
И па́днаха отго́ре два́та бо́га,
нозе́ бог да́л им бе по твъ́рд да хо́дят,
заски́таха се по земя́та, да́.
Но ту́к се зна́е, че за да не си́ в беда́,
пари́ да и́маш тря́бва непреме́нно.
Без сре́дства ни́што не е це́нно,
без тя́х и богове́те вла́чат се едва́.
Така́ва е приро́дата чове́шка,
а у́мна ли е, или в гре́шка,
не ка́зва ба́снята това́
и не́ е мо́е де́ло.
За богове́те сме́ло
какво́то и́скаш говори́,
но с хо́рата внима́вай, те́ дори́
шеги́те не разби́рат.
Вое́нните ште те тероризи́рат,
чино́вниците ште пледи́рат в съ́д,
след туй безче́стно ште те спра́т,
а зна́тните настъ́пиш ли – секи́ра.
Но не́ за ту́й слова́ глася́,
а че Мерку́рий, с Аполо́н сдруже́ни,
от Зе́всовия кря́сък оглуше́ни,
кеси́ите си пъ́лни взе́ли с тях не са́,
проку́дени от сво́йте небеса́.
Ту гла́д,
ту сту́д
двами́ната търпя́т,
не да́ва да́ром ни́кой в зе́мния им пъ́т...
„Ох, Аполо́не, ло́шо то́зи свя́т ни сре́штна –
шепти́ Мерку́рий, – ха́йде да изми́слим не́што,
прости́ли бо́жия юмру́к,
добре́ ште е на Зе́вс покло́н да сто́рим,
за да ни позволи́ да се завъ́рнем го́ре
от бе́дственото бла́то ту́к.”
Но Аполо́н, пое́т възпи́тан,
душе́вно го́рд, дори́ наду́т,
си спо́мнил как от Зе́вс наско́ро би́т е
и в о́тговор изпъ́чил гръ́д
със словоре́д всеколори́тен:
„Със си́ла гру́ба што́м
настъ́пят мо́я до́м,
побо́йника не мо́га да почи́там,
сраму́вам се да му отда́м покло́н!”
Изве́стно ни е ко́й е Аполо́н.
Той в сти́хове моде́рни
и ме́рни, и неме́рни
деви́зите на про́зата ште удвои́;
не мо́же ни́што на стиха́ да устои́,
осве́н юмру́ците на Зе́вс – груб бо́г капри́зен.
И тъ́й, да ски́та там без ри́за,
без дунами́
и благини́, завъ́ршвашти на „и́”,
Мерку́рий съгласи́ се
и с Аполо́н се удурди́са...
„Но бе́з пари́ дори́ за де́н
какво́ ште пи́ем и яде́м
и сре́дства ня́какви за све́тските обря́ди
как ште изва́дим!
Ште ка́жат: «Што́ за богове́ са, хо́дят пе́ш!»,
а дру́ги: «Богове́ са самозва́ни!
На ду́пки фра́ковете им, нозе́те в ка́л и ра́ни,
в оде́жди дри́пави са и са с ли́к несве́ж,
без пу́дра, без пома́да!»
И во́лята ни ште постра́да,
и бо́жа че́ст ште сри́не та́зи гме́ж!”
„Какво́, какво́ да пра́вим? – Аполо́н повта́ря.
„Какво́ ли? Ште пече́лиме пари́!” –
Мерку́рий отгова́ря.
„И ка́к?”
„С търго́вски сде́лчици добри́.
Тук все́ки е търго́вец поднебе́сен,
ако́ не е́ съвсе́м глупа́к,
той да търгу́ва зна́е ка́к:
едни́ прода́ват ри́ба и деликате́си,
едни́ със съ́вест на паза́ра, дру́ги с у́м са та́м;
ако́ е ня́кой неуспе́шен,
наро́чват го за гре́шен,
моше́ник го нари́чат на́й-голя́м,
а и́ма ли успе́х, с хвалби́ го ки́чат
и сръ́чен го нари́чат...”
„Не! На́м,
два бо́га, зна́м,
ште бъ́де сра́м,
ако́ запо́чнем като смъ́ртните да ма́мим,
възмо́жно е съдъ́т да ни подхва́не;
търгу́ваме ли, то́
да бъ́де сто́ на сто́
със сто́ка благоро́дна,
за богове́те на́й-приро́дна,
а и́менно: умъ́т –
той лю́де просвешта́ва
и доброде́тели внуша́ва...”
„Не, дру́же, бъ́ркаш то́зи пъ́т!” –
Мерку́рий възразя́ва,
света́ по-ма́йсторски позна́вашт,
но съглася́ва се ума́ да избера́т,
штом си́н Лато́нин настоя́ва.
Търго́вците безсмъ́ртни в сво́я дру́м
дости́гнаха паза́ра; на серги́я
изва́диха сандъ́че ма́лко ти́я,
но пъ́лно бе дого́ре с мно́го у́м –
умъ́т, за ра́злика от сто́ки мо́дни,
зае́ма ма́лък шта́нд.
Ште ви́дим шта́т ли го, или не шта́т,
чии́ дога́дки са с живо́та схо́дни,
Мерку́рий ли е пра́в, или́ пък Аполо́н?
После́дният, реши́л, че ра́зумът убо́г е,
крешти́: „Купе́те си от на́с най-це́нна сто́ка!”
Кипи́ паза́рът, ле́й тълпа́та ви́к и сто́н.
Търго́вците предла́гат вся́какви това́ри!
Като́ вълна́ наро́дът здра́в
изби́ра сто́ка според сво́я нра́в
и все́ки сво́я и́збор догова́ря:
езда́чите да избера́т коне́,
ловци́те да си ку́пят пти́ци –
сини́гери и гургули́ци,
какви́ ли не́
в компле́кти с кле́тки;
с чува́ли пазару́ва купува́ч бога́т
и с пре́лести тълпа́ коке́тки,
конте́та лъ́скави се пазаря́т:
еди́н за си́тна це́дка,
друг за сукно́ или за та́фта и брока́т,
едни́ приве́дени се тъ́трят, дру́ги ся́дат,
едни́ пари́ от джо́ба ва́дят,
а дру́ги и́скат на креди́т.
Но Аполо́н изгле́жда им сърди́т
и все́ с Мерку́рий тъ́рсят взгля́да.
„Изгле́ждаш ня́как си позна́т! Но ка́к!” –
позна́ли го, деви́ците почервеня́ха,
конте́тата смехо́вно зашумя́ха:
„Зашто́ си се обвъ́рзал с мра́чния глупа́к?
Навя́рно да търгу́ваш ти́ и са́м уме́еш,
повя́рвай, са́м по-бъ́рзо ште успе́еш,
штом с хо́рата чове́шки се държи́ш,
охо́тно ште купу́ват тво́йта сто́ка; ви́ж,
ти образе́ц ни покажи́ и пазарлъ́к ште ста́не...”
Но на́ш Мерку́рий Аполо́н да ху́ли ня́ма,
а и оча́квайки беди́ безбро́й,
им ка́за: „Продава́ч съм са́мо,
стопа́нинът е то́й!”
Пое́тът сладкоду́мен се изпра́ви
с отвъ́рзана уста́.
Като́ търго́вци дру́ги, хва́лешти се здра́во,
възпя́: „Дошло́ е вре́мето на мъдростта́
и ви́й вселе́нски тря́бва да се просвети́те!
Да не посме́е ни́кой тъ́по да ме пи́та
за артику́л обикнове́н и ку́х,
небе́сна сто́ка тя́ е, сто́ка е безце́нна!
Купе́те я и укрепе́те сво́я ду́х!”
Тук Фе́бовият гла́с надме́нен
дости́гна до деви́чи слу́х:
„А-ха́! Парфю́ми ту́к прода́ва, бра́во.
А и́маш ли парфю́м «А ла дюше́с»?...”
Засра́ми се пое́тът, ся́каш е прода́вал
с небе́сната си че́ст
пома́ди ра́зни са́мо дне́с.
И тъ́й, рито́риката си пребо́рил,
изре́че с по́глед зъ́л:
„Чуда́ци без акъ́л,
не ви разби́рам, што́ за хо́ра,
за дреболи́и ла́коми сте, а най-ну́жното ви ту́к
отхвъ́рляте като боклу́к –
аз ви доне́сох у́м, прода́жба свя́та!”
Избу́хна ки́кот, шу́м,
та ко́й ли ште поми́сли, че му тря́бва у́м?
И все́ки уважа́ващ се прия́тел,
прези́рашт та́зи сто́ка и търго́вец дра́г,
за да не се ока́же там глупа́к,
ште бя́га от ума́ дале́че.
Бе сбъ́ркал Аполо́н, о, ка́к!
С око́ печа́лно ви́жда ве́че,
че са́мо у́м не е доста́тъчен, чове́че,
и че е в търгови́ята загубеня́к.
А оттога́ва на Мерку́рий е послу́шен,
пак сговорчи́в е Аполо́н, но малоду́шен.
Превод от руски език на български език: Красимир Георгиев
Яков Княжнин
МЕРКУРИЙ И АПОЛЛОН, СОГНАННЫЕ С НЕБЕС
Меркурий, Аполлон, с царем богов Зевесом,
Не ведаю за что, когда и как,
Поссоряся, ему сказали: „Ты дурак!”
Не надо ссориться с могущим куролесом.
Юпитер им за „дурака”
Дал с неба тумака.
Свалились сверху оба боги;
Богам давай бог ноги –
Скитаются два друга по земле.
Но если кто у нас не хочет быть во зле,
Иметь казну он должен непременно.
Без денег всё у нас не ценно,
Без них и боги здесь не стоят ничего.
Такая у людей натура.
Умна ль она, иль дура,
Нет нужды в басне до того,
И не мое то дело.
Вот о богах – так смело,
Что хочешь, можешь всё болтать;
С людьми же надо скромно поступать:
Они шутить не любят.
Военные изрубят,
Подьячие в судах сожмут,
Потом бесчестие возьмут;
А знатные – беда, когда невзлюбят.
Итак, тут дело не о них;
А только что Меркурий с Аполлоном,
Оглушены Зевесовым трезвоном,
Забыли второпях о кошельках своих
И не взяли с собою с неба их.
То голод,
То холод
Их жмут;
А даром ничего под небом не дают...
„Ох, дурно, Аполлон, на этом белом свете, –
Меркурий говорит, – и по моей бы смете,
Забыв, что биты мы,
Полезней нам Зевесу поклониться,
Чтоб на небо опять позволил воротиться
Из этой страшной бедства тьмы”.
Но Аполлон, прямой пиита,
Имея душу, был спесив
И, помня, что спина его побита,
Сказал со гневом наотрыв
Своим великолепным слогом:
„Кто силою одной
Владеть желает мной
И кто драчун, того не чту я богом,
И стыдно мне ему отдать поклон”. –
Известно всем, кто этот Аполлон.
В стихах разноманерных,
И в мерных и немерных,
Получше, как иной и в прозе, говорит;
Против его стихов ничто не устоит,
Окроме кулаков Зевеса-грубияна.
Итак, быть лучше без кафтана,
Без башмаков
И без всего, что кончится на „ов”. –
Меркурий согласился
И с Аполлоном в спесь пустился...
„Однако чем мы станем жить?
Подумай, надо есть и пить,
И словом то сказать, для светского обряда
Чего не надо!
Иные скажут: «Вот как боги – пехтуром!»
Другие так: «Какие это боги!
Их фраки все в дырах, в грязи их ноги,
И в одеянии и бедном и дурном,
Без пудры, без помады!»
И жизни мы не будем рады,
И честь богов ударим в грязь лицом”.
– „Что ж делать?” – Аполлон другого вопрошает
„Что делать? деньги добывать”, –
Меркурий отвечает.
„Да как?” – „Мы станем торговать
Здесь все живут торговлей;
И кто хоть мало не дурак,
Тот кормится и так и сяк:
Иные рыбной ловлей,
Иные совестью, иные и умом,
Который, если безуспешен,
Бывает очень грешен,
И он тогда зовется плутовством;
А если есть успех, тогда с покорством
Его зовут проворством...”
– „Нет! нам,
Богам,
То будет срам
Когда, начав, как смертные, проворить,
Возможем мы с судьями здесь повздорить
Коль надо торговать,
Мы станем промышлять
Товаром благородным,
Одним богам природным,
А именно: умом,
Который просвещает
И добродетели внушает...”
– „Нет, друг, не скопишь этим дом”, –
Меркурий отвечает,
Который свет побольше знает
Однако надо быть всегда согласну в том,
Чего Латонин сын желает.
Отправились бессмертны торгачи
В столицу славную на рынок;
Немного было с ними скрынок:
Хотя умом они и богачи,
Да ум, не как товары модны,
Немного мест займет.
Увидим, на него каков расход,
Чии догадки с делом сходны,
Кто прав – Меркурий ли, иль гордый Аполлон?
Последний, думая, что разум всё вмещает,
Кричит: „Всяк купит всё у нас, чего желает”.
На рынке сделался от давки крик и стон.
Вот новые купцы и всякие товары!
Народ как вал, шумя, валит;
По нраву всяк себе товар сулит.
На бегунах летающи угары
Купить приходят рысаков.
Охотники до птичек
Идут купить синичек,
Чижей, дроздов,
С прибором клеток;
С мешками множество явилось богачей,
Со прелестьми толпа кокеток,
С бадинами препропасть щеголей:
Иной желает сеток,
Иной сукна, иной тафты, иной парчей,
Иные клонятся, иные приседают,
Иные деньги вынимают,
Иные на кредит.
Но Аполлон казался им сердит;
И все Меркурия ласкают.
„Как! кажется, ты как-то нам знаком?” –
Узнав Меркурия, прекрасны покраснели;
А щеголи, смеяся, зашумели:
„На что связался ты с угрюмым дураком?
Как будто торговать один и не умеешь;
Поверь, в делах скорее ты успеешь,
С людьми умея поступать;
Охотней у тебя все станут покупать;
Кажи скорей товар или хотя образчик”.
При Аполлоне наш Меркурий не рассказчик;
И чтоб беду с себя свалить долой,
Сказал: „Я только что приказчик,
А вот хозяин мой”. –
Тогда стишиста краснобая
Отверзлися уста.
Как все купцы, свои товары похваляя,
Подобно он воспел: „Се время то наста,
В которо надлежит вселенной просветиться!
Да не дерзнет никто из вас надеждой льститься,
Чтоб мой товар обыкновенный был;
Небесный он товар, товар неоцененный!
И должно, чтоб его для духа всяк купил”.
В то время Фебов глас надменный
Красавиц голос перебил:
„А! а! духами он торгует, видно.
Да есть ли у тебя «а ла дюшес?»...”
Купцу небесному безмерно стало стыдно,
Что будто он с небес
Помаду только лишь принес.
И так, риторику свою оставя,
Сказал он напрямки:
„Вы, люди, чудаки,
Что вы, себя людями ставя,
К безделкам лакомы, а что нужней всего,
И нет вам нужды до того,–
Я ум привез, вот вся моя продажа!”
Поднялся хохот, шум;
Кто думает чтобы ему был нужен ум?
И всяк, себя уважа,
Презрев товар и ссоряся с купцом,
Чтоб не казаться дураком,
Бежит ума далёко.
Ошибся очень Аполлон.
Его печально видит око,
Что жить ему с одним умом нельзя широко
И что в торговле той ему велик урон.
С тех пор, во всем Меркурию послушен,
Сговорчив Аполлон, поклонщик, малодушен.
1787 г.
---------------
Руският драматург, поет, писател и преводач Яков Княжнин (Яков Борисович Княжнин) е роден на 3/14 октомври 1740 г. в Псков. Завършва гимназията към Академията на науките в Петербург. Работи като преводач в чуждестранната колегия на юнкерите, служител в канцелария за строителство на домове и паркове, адютант на оперативен генерал, преподавател по руски във военно училище, драматург и др. Превежда от френски, немски и италиански език. Автор е на оди и стихотворения, както и на редица трагедии, комедии, комически опери и пиеси, сред които „Дидона” (1769 г.), „Владимир и Ярополк” (1770 г.), „Несчастие от кареты” (1772 г.), „Скупой” (1773 г.), „Росслав” (1784 г.), „Титово милосердие” (1785 г.), „Софонисба” (1786 г.), „Владисан” (1786 г.), „Хвастун” (1786 г.), „Сбитенщик” (1787 г.), „Неудачный примиритель” (1787 г.), „Чудаки” (1787 г.), „Траур, или Утешенная вдова” (1788 г.), „Притворно сумасшедшая” (1788 г.),, „Вадим Новгородский” (1789 г.) и др. Превежда много от класиците на световния театър. До голяма степен сценичният език и риториката се усещат и в поезията му, типична с поетичните си сентенции и с техническата си виртуозност. Представител е на руския класицизъм. Член е на Руската академия на науките (1783 г.). Умира на 14/25 януари 1791 г. в Санкт Петербург.