Жив я, суммой двух крошечных рент,
Приму в долларах платит квартира,
А вторая за труд дивиденд,
В виде скромного к хлебу гарнира.
Окопавшись на даче всерьез,
До вечерней зари я при деле,
Хуже мне в пору сказочных грез,
Многоснежья унылой метели.
Разве можно в них что-то найти,
Как смешна человечья порода,
Часто даже с умом не в чести,
Оговорок по Фрейду природа.
Пятизвездочным будет прием
Для тебя в моем с печкой "отеле",
Утомить нас в раздолье своем
Не сумеет и вечность недели.
Уникальной конструкции душ,
Щелочная даст свет батарея,
Бар скромней, чем в кафе "Мулен Руж",
Но моя не взыскательна фея.
Ты в саду у стола ешь арбуз,
А в глазах, перед бурей Онега,
И янтарь облепиховых бус
В блеске искорок первого снега.
Огрузив ветки тонких рябин,
Он семейством лежал горностаев,
Исчезавшей лепниной картин,
Без следа скоротечно истаяв.
Вот и скорби приемный покой,
Не узнать смерти пышное гетто,
А вот ты над фамильной строкой,
Где абхазское прячется лето.
Был в диковинку буковый лес,
Моря плёс и утес и ротонда,
Под наш радостный крик до небес,
Взмывал шарик погодного зонда.
И дымком обдавал нас мангал,
Вкусно душ обкурив новоселье,
Грел кагор наш луне мадригал,
Новый тост наливало веселье.
Мы прекрасное сняли кино,
Жаль о жизни частичке лишь сотой,
Вводит память в стоп- кадры оно,
Не убитое черной субботой.
Эскапизма не вызвал удар,
С той поры я как лунь седовласый,
Мучусь в крепких обьятиях кар,
Рок единственный мой синеглазый.
Скоро здесь, где покоишься ты,
Мы навеки окажемся рядом,
Ко мне с геммы с надгробной плиты,
Ты пронзительным тянешься взглядом.