«ЧЕЧЕНСКИЙ» ЗУБ
АВТОР: Александр Вырвич
Зубы человеку, как и имя, дают родители. Какие зубы были у деда с бабкой, какие – у отца с матерью, такие же будут и у ребенка. И никакие жевательные резинки, никакие зубные пасты, даже самые часто показываемые по телевизору, не спасут ваши зубы, если они с самого появления в вашем рту зависят от тех генов, с которыми человек родился.
Насколько майор Сергей Александров помнит, зубы у его отца и у деда Афанасия по материнской линии были плохими. Поэтому проблемы с зубами у самого Сергея начались с детства, хотя он по утрам и вечерам тщательно их чистил. Его даже военная врачебная комиссия в райвоенкомате предупредила, что направление в суворовское военное училище после окончания восьмого класса он получит, если удалит гланды и приведет в порядок зубы.
С гландами было проще. Сергей лег на операцию в районную больницу и через неделю уже играл в баскетбол за школьную команду на районных соревнованиях.
А вот с зубами…. Несколько раз ему пришлось ездить за тридцать километров в райцентр, чтобы навести во рту относительный порядок и угодить медицинской комиссии. Но это только говорится так: «Ездить за тридцать километров в райцентр». На самом деле Сергей сначала шёл семь километров пешком до соседнего села, откуда ходили автобусы, а затем уже на автобусе ехал оставшиеся до райцентра километры.
Один раз он чуть не сел на грузовую машину, которая везла в попутном направлении молоко в бидонах, мешки с зерном и несколько человек в кузове, но не успел. Пока он добежал до развилки, машина уже скрылась за бугром. Оказалось, что это опоздание практически спасло ему жизнь, потому что тот грузовик на первом же повороте шоссе слетел с трассы и перевернулся. Но это уже совсем другая история.
А сейчас майор Сергей Леонидович Александров держался рукой за правую щеку и грустно смотрел на молодую медсестру, которая только что «обрадовала» его, сообщив, что зубного врача в полковом медицинском пункте вот уже три дня как нет. Он уехал, вернее, улетел в пункт постоянной дислокации и вернется дней через десять.
Подождать десять дней майор, естественно, не мог, потому что каждая минута его болезненного состояния тянулась, как вечность, каждый час – как месяц, а каждый день — как неделя.
Вообще-то, зуб начал беспокоить его неделю назад. Но возможности заняться им не было. Полк как раз участвовал в операции по окружению Аргуна, и заместителю начальника штаба полка майору Александрову пришлось крутиться «как белка в колесе».
Первый раз зуб дал о себе знать в Ханкале на совещании у Командующего Юго-восточной группировкой федеральных войск в Чечне.
Командир полка полковник Кухаревский, «такой молодой, а уже полковник», досрочно получивший звание месяц назад, хотя полком прокомандовал менее полугода, как раз закончил доклад решения на наступление и возвращался вдоль рядов на свое место. Майор Александров встал, пропуская командира на место рядом с собой, при этом, как говориться, машинально потянул языком зуб, и тот вдруг отозвался далекой ноющей болью.
Вчера Александров, закончив на карте оформление решения на наступление, сказал командиру полка:
— У меня такое ощущение, что командующий просто не знает, что наш полк воюет в Чечне в двух-батальонном составе. Он считает, что у нас три батальона. И задачу на окружение Аргуна поставил нам, исходя из этого. Мы не можем продвинуться вперёд на пятнадцать километров, а затем перейти к круговой обороне этого участка, чтобы и из окружения никого не выпустить и на помощь извне никого не пропустить. Вернее, мы то сможем, но расстояния между подразделениями и солдатами будут такими, что удержать захваченный участок придется ценой больших потерь. Вы должны завтра при докладе и утверждении решения обратить внимание командующего на нереальность поставленной нам задачи. Или пусть уменьшает нам глубину задачи на пять километров или усиливает нас еще одним батальоном.
Кухаревский в своем докладе командующему ни словом не обмолвился об этой проблеме и сел рядом с Александровым. Зуб продолжал ныть. Александров взялся правой рукой за щеку.
— Товарищ полковник, вы забыли сказать командующему, что у нас два батальона, а не три.
Кухаревский молчал.
— Александр Борисович, подойдите к командующему еще раз.
— Он уже утвердил решение.
— Как утвердил, так и изменит. Вы же понимаете, что менять надо. Поймёт и командующий.
— Ну, хорошо, — после длинной паузы сказал командир полка, встал и пошёл к столу, у которого только что закончил свой доклад командир сводного десантного полка.
— Кстати, товарищ полковник, — обратился к десантнику командующий, — А вы согласовали вопросы взаимодействия с мотострелками?
— Так точно! Вот с полковником Кухаревским, — командир десантников показал на Кухаревского, подошедшего к столу, за которым сидел командующий.
— Товарищ генерал-майор, мы утром согласовали с десантниками все вопросы, – сказал Кухаревский командующему, постоял немного у стола и вернулся на своё место.
Пока он ходил, зуб у Александрова успокоился. А сейчас снова заныл. Александров наклонился к командиру полка и тихо сказал:
— Товарищ полковник, не заставляйте меня, майора, заместителя начальника штаба, напрямую обращаться к генералу. У нас пока, слава Богу, меньше всех потерь. Вы хотите после Аргуна по их числу сравняться со всеми?
Кухаревский молчал.
В конце совещания, когда командующий спросил, есть ли вопросы, и Александров уже поднимал руку, командир полка встал и сказал:
— Да!
Всего несколько фраз и минут хватило для того, чтобы убедить командующего изменить глубину задачи полка, уменьшив её на пять километров.
А утром, на второй день операции по окружению Аргуна, через позиции их полка проследовал сводный батальон, прибывший из Ленинградского военного округа, и полностью замкнул кольцо окружения.
Операция была проведена практически без потерь.
Зуб периодически болел, но с помощью анальгина в условиях, когда приходилось решать проблемы более важные, чем какой-то, пусть и больной, зуб, Сергею удавалось отвлекаться от зубной боли.
Когда же зуб разболелся окончательно, то оказалось, что операция по окружению Аргуна закончена, все попытки боевиков, как выйти из окружения, так и помочь окруженным, сорваны. И на всём чеченском фронте объявлено очередное перемирие.
Только тогда Александров пошел в полковой медпункт к зубному врачу.
— Что будем делать с моим зубом? – грустно спросил он медсестру, которая аккуратно перекладывала с одного места на другое блестящие инструменты.
— Может, в госпиталь? – спросила в свою очередь медсестра. – Утром будем легкораненых отвозить.
— А я, что, раненый?
— Пока, слава Богу, нет, но вы больной.
— Во-первых, надо дожить до утра, во-вторых, – до госпиталя. Я на танке вчера вечером еле добрался сюда из первого батальона. Вы легкораненых бойцов, пока довезёте по такой дороге до госпиталя, сделаете тяжелоранеными. Подождите, когда через Аргун дорога откроется, а не в объезд.
— Тогда остаётся только Сидоров, — сказала медсестра. – Надо вызывать его.
— Почему без Иванова с Петровым? – попытался пошутить Александров.
— Сидоров справится сам.
— Откуда будем его вызывать?
— Это солдат из разведроты, пулеметчик. Позвоните в роту, чтобы его отпустили.
Уточнив, где находится телефон, Александров позвонил. На другом конце провода не удивились просьбе и сказали, что рядовой Сидоров сейчас прибудет.
Через некоторое время в металлическую дверь медицинского «кунга»* постучали. Постучали и спросили:
— Разрешите?
— Да, уж, — пробормотал Александров.
Дверь распахнулась, и её проем почти полностью заполнила фигура в сетчатом «камуфляже», каске и с пулеметом. Сидоров оказался не просто высоким, а очень здоровым парнем. Автомат в его руках показался бы игрушечным. Наверное, поэтому в разведроте ему дали пулемет.
Солдат внимательно посмотрел на майора, снял каску, прислонил к умывальнику в углу пулемет и начал тщательно мыть руки с мылом. Вытер их полотенцем и молча указал Александрову на табуретку в противоположном углу. Александров протиснулся к ней между операционным столом, расположенном в центре, и стенкой «кунга», и сел. Сидоров подошёл к нему, сел на край стола, навис над майором всей своей массой и сказал:
— Откройте, пожалуйста, рот.
Что было дальше, Александров помнил смутно. Он понял, что от него уже ничего не зависит. Ситуация вышла из-под его контроля, потому что её в свои огромные ладони взял этот спокойный, уверенный в себе и в нём, здоровяк из разведроты.
Александров успокоился и закрыл глаза.
Нет смысла подробно описывать, как рядовой Сидоров лечил зуб майору Александрову. За три дня он удалил три воспалённых нерва и запломбировал зуб.
Когда на второй день он удалял очередной нерв, то сказал:
— Я вам делаю не по книжке.
— Я так и понял, — осторожно кивнул головой Александров. – Продолжай!
На третий день, когда лечение зуба было завершено, Александров спросил:
— Сидоров, ты кем был в прежней жизни?
— Студентом Самарского мединститута. Отчислен с третьего курса за драку.
— Дрался за правое дело?
— Конечно.
На этом рассказ можно было бы закончить. Но оказалось, что эта история имеет продолжение.
Прошло пять с половиной лет, пока зубная боль снова не привела подполковника Александрова к зубному врачу. Разболелся все тот же «чеченский» зуб.
— Слушаю вас, — сказал начальник стоматологического отделения госпиталя, усаживаясь рядом с креслом, где сидел Александров.
— Я расскажу вам грустную историю о том, как пять с половиной лет тому назад в Чечне в предгорьях Кавказа пулеметчик рядовой Сидоров из разведроты в антисанитарных условиях удалил мне три нерва от одного зуба и запломбировал его. А сейчас этот зуб разболелся опять.
— Посмотрим, — сказал начальник. – Откройте рот.
Он рассмотрел зуб, немножко в нем поковырялся и сказал:
— Ваш «чеченский» зуб запломбирован очень хорошо, всё с ним нормально. Болит у вас соседний зуб. А дырка находится со стороны «чеченского» зуба. И добраться до неё я смог, только убрав часть пломбы, которую вам поставил Сидоров. Как вылечим соседний зуб, так и «чеченский» снова запломбируем. В общем, молодец ваш пулеметчик Сидоров из разведроты. Кстати, трудно было в Чечне?
— В Чечне были всего две плохие вещи: сильная зубная боль, пока Сидоров не помог, и постоянные перемирия, выгодные только боевикам. Всё остальное было в норме. Так вот, Сидоров – это недоучившийся студент-стоматолог. Я из Чечни направил официальное письмо в институт с просьбой восстановить Сидорова.
— И что, восстановили?
— Честно говоря, не знаю. Важнее было остаться в живых. Я в то время был заместителем начальника штаба и вёл журнал боевых действий полка, записывая, в том числе, и все потери. До моего отъезда из Чечни фамилия Сидоров мне на глаза не попадалась.
И это ещё не окончание рассказа. Прошло несколько лет, и полковника Александрова направили в военный санаторий, подправить слегка пошатнувшееся здоровье. Здесь он встретил своего сослуживца Юрия Юрьевича, с которым когда то вместе служили, сначала – в одном полку, затем – в одной дивизии. И в «горячих точках» вместе были, в том числе и в Чечне. И тут в санаторий приехали военные журналисты, в том числе корреспондент окружной армейской газеты Анжела, с которой Юрий Юрьевич был знаком, так как раньше давал ей какое-то интервью, напечатанное в газете. И Юрий Юрьевич знакомит эту Анжелу с Сергеем, чтобы он рассказал ей о себе и о разных случаях, происходивших в процессе службы. Сергей вспоминает такие случаи, в том числе и о том, как пулемётчик Сидоров из разведроты в Кавказских горах безо всякой бормашины и стоматологического кресла вылечил его больной зуб. В ходе расспросов корреспондента Сергей даже вспомнил имя пулемётчика – Олег.
А дней через десять Сергея вызвали к телефону на первом этаже санатория в комнате дежурной сестры. Звонила корреспондент окружной газеты Анжела. Она сообщила Сергею, что написала очерк о нём и о пулемётчике Сидорове. Материал этот уже опубликован два дня назад. А сегодня по поводу этой статьи в редакцию приходил человек, оставивший ей, автору статьи, свои координаты. Когда Анжела пришла в редакцию, то он уже ушёл. Она ему позвонила. Оказывается, это и был сам Олег Сидоров. Он был ранен в Чечне. Лечился здесь в окружном госпитале. Когда выздоравливал, то помогал врачам из стоматологии. Короче, после лечения демобилизовался, восстановился в институте, закончил его и теперь работает в одной из городских поликлиник зубным врачом. И сейчас Анжела едет к нему. Вот, собственно, и всё.
— Спасибо за информацию! Я рад за Сидорова. Можете передать ему привет от меня, как от одного из его больных, – сказал Сергей в трубку. – Врач не может помнить всех своих пациентов. Я вот тоже всех своих солдат не помню. Дай Бог, чтобы они добрым словом иногда вспоминали обо мне, как я помню об Олеге Сидорове. До свидания!
*Кунг – утеплённая будка (крытый кузов), установленная на шасси военного грузовика.
АВТОРСКАЯ СТРАНИЦА НА СТИХИ.РУ:
http://www.stihi.ru/avtor/avirv
ИСТОЧНИК:
http://gorizont.moscow/chechenskij-zub/