Когда становится темно
и топчет ночь наст в переулке
услышать некий шум дано,
слегка взволнованный и гулкий.
То будто кто-то говорит,
не внять, неведомо далёкий;
то, рассыпая колорит,
перебирает кто-то чётки.
То побежит, то загудит,
то по кустам на мягких лапах,
то крутит ветер в бигуди,
то замешает в звуке запах.
И если встать средь тополей
то, ощущая горечь слухом,
поймёшь: попутал водолей
февральский снег с июньским пухом.