Мне всегда интересно то, что для меня непонятно. Особенно абстрактная живопись русского художника Василия Васильевича Кандинского начала XX века.
Безусловно, музыка беспредметна для глаза.
И ограничена только инструментом,
Как живопись во времени моментом
И в пространстве прямоугольной рамой.
Внутри яркими лучами-красками
Вверх, вниз, влево и вправо
Звуки льются в стороны разные.
Прямолинейно ровно и плавно.
Смелое желание показать музыку,
Не пользуясь нотами и словами.
Только тишину холста, слушая,
К молчанию мелодию, призывая.
Божество, о котором раньше лишь слышали.
Теперь взглядом на улице вдруг повстречали.
А когда узнали, не приняли нового.
Испугались, расстроились, не того ожидали.
Непохожее на идеал вовсе старинный.
Что за урод такой?! Зрители в страхе кричали.
Где гармония, которую прежде видели,
А тут безобразно вовсе не музыкально
математически точно намалевали?
Круг треугольник и линия!
Точки, зигзаги, овалы!
Глазу чудовища видятся
Бездуховно нарочно
геометрическим кошмарищем.
Нет, подавайте взад старое!
Доброе нежное и привычное.
Пусть сейчас время неправильное.
Мы хотим прошлое - светлое и сытое.
Понятное, пошлое, радостное!
Но предтеча будущей революции
Уже явился сонной публике,
отражением современной улицы.
Не святыми златоусторечистыми,
А ныне людьми разными.
Даже мелкими жуликами, ставшими
Мещанами честными и знатными.
Пеняя на зеркало собственного отражения,
Хотелось идеала прежнего,
А не этого само оскорбления!
Музыка на бумаге, словно стихи без чернил.
Чушь несусветная! Зритель обиженно говорил.
Жизнь, отвергая, абстрактную жаждал себя понимания.
Явление, отвергая, невнятное,
Недоступное для хрупкого глухого сознания.
Музыка была яркой и раздражающе разноцветной,
Играла образами богатыми редкими,
На грани абсурда, безумно в краски одетая.
Божество теперь вблизи, увы,
похоже больше на мима-шута.
С овалом красной головы
Над треугольником беззубого
До кривизны, смеющегося рта.
Разочаровались обыватели,
главное за одеждой не увидели.
Только Время зря тратили,
Которое в первом ряду удивительно
Было самым внимательным зрителем.
Искривляя, плоскости прямоугольную раму,
Привычную для скучного усталого глаза,
В объёмный восторг параллелепипеда.
Превращая в цирк наш мир уморительно,
Что заметно, конечно, не всем и не сразу.
Дирижируя восхитительно, оркестром из пёстрых клоунов,
Играющими невпопад невидимо, как будто так и надо.