Я пил вино гранатового цвета,
Я пил один, бонтону вопреки...
Листал стихи немецкого поэта,
И мыслить, и творить мне было не с руки...
Рояль стоял, обиженно бликуя...
Он звал меня, но я был к зову глух...
Прости меня, рояль, но я тоскую,
Мне не до нот, дружок, и отдыхает слух...
Я пью вино с безмолвием на пару,
Смакую тишину, и в отблеске свечей
Мигают мне рояль и две мои гитары,
Рефрен пульсирует: «Ничей, ничей, ничей».
Бокал всплакнул кровавыми слезами...
Слезинка заструилась между строк...
Ее недлинный путь я пробежал глазами,
И прочитал за ней, что «Каждый – одинок»...
Немецкие слова немецкого поэта,
Звучащие, как «Eden ist alein»
Отметило вино гранатового цвета,
И русское «ничей» звенело как «alein»...
Я пью вино с безмолвием на пару,
Глотаю тишину, и в отблеске свечей
Мигают мне рояль и две мои гитары,
Рефрен пульсирует: «Ничей, ничей, ничей»...
Гитара звякнула сорвавшейся струною,
Как будто тишину вспорол клинок...
Соседский пес залаял за стеною.
Я промокнул салфеткою листок...
В иллюзии любви, в восторгах единенья
Не виден росчерк обагренных строк…
В двух сольных номерах – в уходе и рожденье
Лишь внятен вздох, что каждый – одинок!
Я пью вино с безмолвием на пару,
Вкушаю тишину, и в отблеске свечей
Мигают мне рояль и две мои гитары,
Рефрен пульсирует: «Ничей, ничей, ничей…»