Каждый первым мечтал увидать на реке ледолом,
Он всегда начинался глухим растревоженным гулом.
Раззадоренный благостным майским весенним теплом
Завершался потом он ледовым безумным разгулом.
Стон пошёл снизу вверх от излома могучей реки.
А она, будто девка в ленивом медлительном танце,
Чуть вразвалочку, тешась, желаньям других вопреки,
Замышляла в конце показать свой сюрприз хулиганский.
И сравнимый с раскатами ранней весенней грозы,
Подтвердив цель свою изнутри исполинским ударом,
Заворчав в предвкушенье большой предстоящей бузы,
Грохот яростней стал, угрожая вселенским кошмаром.
Просыпаясь от зимнего плена, мать северных рек,
Гордо бровь изломав, распрямив от усталости плечи,
Наливаясь весельем, готовясь начать свой разбег,
Разминала волну, чтоб в пути ей не смели перечить.
Распадалась от трещин тяжёлая белая гладь,
Толстый панцирь дробился в стремительном праведном буйстве.
Льдины двигались с яростной силой, не зная преград
И с чудовищным хрустом крошили друг друга в безумстве.
И такая в свободной волне поднялась кутерьма,
К безоглядному, кровь разгоняя, готовилась взрыву,
Это рушилась в гневе бессильном, металась зима,
Ужаснувшись свободной реки бунтовскому прорыву.