Улицы, не спеша, обволакивал Холод...
Я шел, не спеша, в наушнике моно...
Мое внимание привлек грубым словом,
Голос грозный, мужской в окне дома.
И выпала, вырвалась, выпорхнула словно,
Лебедем раненным из дверного проема...
Девушка, в слезах обиды, словно в оковах,
Ей о себе услышать случилось много плохого.
И что тут такого, казалось бы, верно?
Такое услышишь, увидишь на каждом углу…
Она не была не последней, не первой,
Но Я снова увидел ее через сорок минут.
Снова выходила из дома, правда, другого,
Ее пожилая пара провожала с порога.
И я был, признаюсь, очень растроган,
Когда подслушал, каюсь, слова их разговора.
Девушка им давно помогала по дому,
Убраться, утолить духовный и обыденный голод…
Они не были родными ей, что удивило снова,
Они ей не были ни кем, говоря строго.
Понимаете, для них она была сущий ангел...
Но ненавидел ее, ныне бывший, парень...
Разные люди ее провожали иными словами,
Это заставило думать, как мир нами играет.
Так говорят, но люди друг другу не волки,
На деле же человек — человек человеку.
Для одного ты такой грубый и колкий,
Иной свою тебе изливает душу, как реку…
Черное и белое? Забудьте об этом навеки!
Нет плохих и хороших, вы верьте, не верьте,
Кем-то любим, кто уместить готов бы на вертел,
Каждый дорог кому-то и ненавистен на этом свете.