Он хотел обнять необъятное,
жизнь, собой примиряя, и смерть,
и надежду являя, как твердь,
чтоб унять толпу бесноватую.
Он хотел обнять необъятное:
страх и горе, людские боли,
безнадёжность земной юдоли,
ложных истин правду превратную.
Он хотел обнять необъятное,
человечье нутро возвысить,
чтобы грезили люди высью,
не искали на солнце бы пятна.
Он хотел обнять необъятное,
все грехи, усмиряя собой,
чтоб любовь управляла судьбой,
не считая добро неоплатным.
Он хотел всех обнять, но не дали,
обрекли на земные муки,
лишь успел он раскинуть руки,
как его, торжествуя, распяли...