Давным-давно это было, не в тридевятом царстве, тридесятом государстве, а на земле Ставропольской, там, где речка Дунька течёт. Жил – был один казак. Был он и строен, и высок, и силушкой обладал немалою. Бывало, пойдет к кузнецу Савелию побалакать о том о сём, да за разговорами невзначай то подкову согнет, то кочергу в узел завяжет. И всё это не со зла, а потому что руки без дела чешутся. Применения своей силушке казачок найти все никак не может. Войны на сей час в округе не было. В поле работушка была сделана, и на подворье у казака было все в порядке.
Потешались порою над ним станичники: « Жениться тебе надобно, Гаврилушка!» Но жениться-то не напасть, как бы женатому не пропасть. А Гаврила наш привередлив был. Всё ему девки станичные не по нраву: та худа, другая тонка, а третья кадушка кадушкою.
Упреждали старейшины детинушку: « Не крути носом. Гаврилушка! С переборков недоборки бывают!» А казачки, что замужние, поговаривали украдкою: « Знать, не встретил Гаврила любимую. Вот, сердечный, тоскует, мается!»
И случилось, как-то в пору осеннюю через нашу Воровсколесскую проезжал чумацкий обоз. Чумаки – люди торговые - везли на ярмарку товары свои: соль, да пряности, медовуху, да утварь всякую. А торговец один вдовый был. С ним в обозе дочурка ехала, ведь оставить дома ее не на кого. Так с отцом она путешествовала. Лет семнадцать ей, не более. И стройна она, словно пика казацкая, и румяна, и черноброва. Ну, а если взглянет – рублем подарит. Очи ясные, словно речка горная. В них и неба синь, и свет солнечный так и брызжет, кругом разливается. Но одна беда – была девка немою от роду. Понимала всё своим сердечком, а сказать не могла ни словечка.
И случилось так, что Гаврила наш повстречал её раз на улице. Как увидел он её ясный взор, её тонкий стан и осанку её лебединую, так столбом стоит не шевелится. Заиграло сердце казацкое, забурлила по жилам кровушка, взволновалась головушка буйная. И не видит Гаврила вокруг себя никого, кроме девицы Ефросиньюшки. А она глядит на него, синеокая, лишь ресницы слегка подрагивают. То посмотрит она на Гаврилушку, то потупит взор и зардеется. Косы русые теребит рукой. И не смеет она, горемычная, с места сдвинуться, передвинуться.
Видно их двоих на тропе одной судьбинушка не зря свела. Люба девушка казаку пришлась. Люб и ей Гаврила станичный наш. Но одна беда, как не встретятся наши голуби, речь ведёт всё казак один, ну а девонька лишь вздохнёт в ответ. Не дал Бог бедолажечке речь вести ей ответную.
Всё казалось бы хорошо у них. Уж и свадебку они сладили. Молода жена чисто дом ведёт, всё хозяйствует в курене своём. Уж она печёт, уж она и шьёт. И Гаврила ей не нахвалится.
Тут пора пришла, началась война. Басурманины надвигаются. А казаченьки все станичные во лихой поход собираются. И сошлись они во степи, кругом лишь ковыль-трава колыхается. Бились долго ли? Кто их ведает? Бились яростно и отчаянно. Побежали прочь басурманины, что ещё в живых оставалися. А один из них, лукавый был, в спину вдарил он свет Гаврилушку. Тот упал ничком, кровь и брызгнула, закружилися черны вороны.
И в тот самый час сердце ёкнуло у красавицы Ефросиньюшки. Птицей раненой в поле кинулась и голубкою обратилася. Прилетела она к любимому. Оземь бросилась, стала жёнушкой. Плачет бедная, безутешная, гладит волосы раскудрявые. И от слёз её кровь из ранушки переслала струёй выскакивать, а где капли были кровавые – расцвели цветы небывалые. Были цвета они лазорева, и назвали их все «лазорики».
Увидала их Ефросиньюшка. Ахом ахнула и воскликнула: « Исцели, Господь, мого милого, чтобы раны его затянулися, а лазорики пусть всегда цветут, как любовь моя, не кончаются!» Удивилась сама девонька, что Господь ей вновь силу речи дал. Знать, крепка любовь их с Гаврилушкой. Вскоре он опять крепким, сильным стал. И живут они краше прежнего. Чаша полная - ихня хатушка. Детки малые тятьке с мамкою уж помощники и опорушка. Песни звонкие распеваются, часто гостюшки собираются. И живут они всегда в радости и добро от них простирается. А подворье их с тех далеких пор лишь Лазоревым прозывается.
Сказка кончилась, в ней такой урок, что Любовь всегда чудеса творит. Может битого да с колен поднять, может мертвого да на бой послать, а немому она снова речь дает. Верь в любовь, и она придет!